Филарет Московский

— Во втором столетии по Рождестве Христовом, между обычаями Церквей восточных и западных, была разность в предмете важном: восточные праздновали Пасху в четвертый-надесят день марта, хотя бы он был и не воскресный, а западные — непременно в воскресный день. Но при сем единство веры и единение Церквей существовало и не подлежало сомнению. Римский епископ Виктор восстал было за сие против восточных и покушался на расторжение церковного общения с ними: но сему не мирному намерению противустал и западный же епископ, святый Ириней, который притом напомянул Виктору, что когда святой Поликарп посетил Римского епископа Аникиту, тогда каждый из них остался при своем обычае празднования Пасхи, но тем не менее они имели общение между собою, и Аникита ради чести предоставил святому Поликарпу в своей Церкви первенство в совершении святой евхаристии, и оба расстались в мире, и мир сохранялся во всей Церкви между держащимися одного, и между держащимися другого обыкновения. Вот доказательство, что единоверие может существовать при разнообразии обряда и доказательство сие представляют вам святой Поликарп и святой Ириней. Воспомните при сем, что, по установлении на первом вселенском Соборе для всей Церкви одного времени празднования Пасхи, и вслед за тем общего пасхального круга, непокорные сему определению не были извинены старым обычаем, но были осуждены: и вот вы имеете древний церковный пример того, как церковная строгость может падать на непокорных и враждующих за обряд или обычай, терпимый в миролюбивых и послушных. Кто размыслит о сказанном теперь, внимательно и беспристрастно: тот, надеюсь, ясно увидит, как и ныне святая Церковь согласна сама с собою, когда к искренно желающим быть чадами послушания снисходительно простирает свои матерния объятия, и, твердо держа свои общие древние обряды и благочестивые обычаи, не поставляет однако же в преграду единоверию некоторых частных старого времени обрядов, при уверенности в единстве догматов, таинств и священноначалия. Итак, братия, нет нам препятствия соутешитися верою общею, как истинным дарованием духовным, если только искренно сего желаем и усердно взыскуем… Имейте христианскую любовь; это просто: а любовь умудрится, чтобы соделать вас единомудренными; ибо ей свойственно соединять, а не разделять…

Так слово Филарета объединяло христиан России.

Рукополагая дмитровского епископа Иосифа, Филарет так говорил о епископском посохе:

— После прочих, прими и знамение твоего более внешнего делания — пастырский жезл. Да напоминает он тебе и жезл Аронов, прозябший с цветом и плодом, и жезл Моисеев, пресекший море. И твоего начальствования жезл да цветет и благоухает словом истины и благочестия, да изращает плоды дел благих, и да пресекает препоны, дабы открывать людям Божиим путь спасения. Внимай себе и стаду: и Господь да пасет тебя и пасомых на месте злачнем, на воде покойнее да питает нас!

Епископский посох — символ того, что архиерей не сидит на одном месте, что он вечный странник в этом мире. По примеру своего любимого русского митрополита Алексея, постоянно ездившего то в Орду, то в Литву, то в Киев, то в Константинополь, владыка Филарет никогда не сидел на месте. Помимо ежегодных перемещений из Москвы в Петербург и обратно, он ежегодно объезжал свою епархию. А мысль его простиралась от Троицкого подворья до берегов Америки!

Какое бы событие в русской жизни ни происходило в первой половине и середине XIX столетия, чаще всего в нем можно было найти хоть какое-то участие Филарета.

Со времен Екатерины русские стали осваивать западное побережье Американского континента. Великий русский путешественник Григорий Иванович Шелихов основал Русскую Америку на Аляске. В1799 году была создана Российско-Американская компания. Аляска в ту пору называлась Американским уездом Иркутской губернии. В николаевскую эпоху освоение Аляски обрело новый размах. Естественным образом встал вопрос о распространении на американских землях православной веры. И взошла апостольская звезда отца Иоанна Вениаминова.

И здесь не обошлось без влияния Филарета!

Отец Иоанн родился 26 августа 1797 года в сибирском селе Ангинском Иркутской епархии, в небогатой семье Евсевия Попова, пономаря местной Ильинской церкви. В 1806 году он поступил в Иркутскую духовную семинарию. Поповых там оказалось в избытке, и ректор многим из них дал другие фамилии, вот почему Иван Попов тогда стал Вениаминовым, в память о недавно скончавшемся иркутском епископе Вениамине. Женившись на дочери священника Благовещенской церкви, Екатерине Ивановне, и сразу затем был посвящен в диаконы к той же церкви. Закончил он семинарию одним из лучших, а через четыре года был рукоположен во священника.