Филипп Август

Прибыв в монастырь каноников Св. Берты, он прямиком пошел в занимаемую им келью и, отворив сундук с золотом, приготовленным им для отъезда в Палестину, сказал отрывисто:

– Бери, бери сколько тебе надо. Скажи твоему господину, – продолжал он прерывающим голосом и делая страшное усилие, чтобы излагать мысли связно, – скажи, что я сам бы поехал освободить его… Да, при других обстоятельствах непременно сам явился бы… Но сегодня я не тот, что был прежде… Сердце не переменилось, но голова помрачилась… я не узнаю себя… Сегодня жгучее солнце пустыни и Агнесса… да, Агнеса, холодная как лед… Ну что же ты? бери! Чего ждешь? Бери и уходи вон!

Эрмольд не заставил повторять приказание. В железном сундуке лежали мешки с золотом, один подле другого, с надписями, сколько в каком находится. Паж взял десять тысяч крон, в которые сам оценил выкуп своего рыцаря и, спрятав их в надежное место, поколебался с минуту, не смея уходить без приказания графа д’Оверня, но и не осмеливаясь спрашивать его о позволении уйти.

Приказание не заставило себя ждать.

– Уйдешь ли ты наконец? – рявкнул Тибо, топнув ногой и взмахнув рукой.

Эрмольд поспешил повиноваться и, встретив на дворе графских оруженосцев, только что прискакавших в страшной тревоге, посоветовал им не выпускать из вида их господина, который внезапно помешался.

Паж сел на своего коня, но некоторое время блуждал по улицам Парижа, не зная, в какую сторону направиться. «По всем дорогам рассеяны шайки разбойников и брабантов, – думал он. – Если поехать в Руан с десятью тысячами крон в карманах, так долго не проедешь, тотчас карманы обчистят, если чего похуже не сделают. Мне нужны провожатые. Да где их взять? У кого просить?»

Тут он вспомнил о пустыннике Бернаре, который высоко стоял в его глазах с тех пор, как присланная им тысяча серебряных марок доказала несправедливость его подозрений. Он решился отправиться к нему за советом и тотчас же повернул лошадь в Венсенский лес. Без труда он отыскал келью отшельника, который принял его очень радушно и ласково, как не всякого, и потом внимательно выслушал его рассказ.

Эрмольд, сильно встревоженный всеми последними событиями, очень рад был облегчить сердце откровенным признанием всего случившегося с ним до прибытия в Компьен: о том, как он без позволения свернул в Флеш, как старался не допустить измены Жоделля и с каким отчаянием увидел с вершины холма англичан, овладевших городом Мирбо.

– Неужели никто не спасся? – спросил пустынник с беспокойством.

– Никто, кроме нашего шута Галлона, который успел убежать, хотя был ранен стрелой. Но он так страдал от раны, что я не мог добиться от него путного слова. Увидев меня, он страшно завыл и бросился бежать так быстро, что мой бедный измученный конь не смог догнать его. По этой причине я поспешил в Тур, откуда написал графу д’Оверню в надежде, что он поспешит на помощь своему другу. Но да помилует Господь бедного рыцаря – по приезде моем в Компьен я нашел, что голова его находится в печальном состоянии.

– Что ты хочешь этим сказать? Отчего же граф д’Овернь не поспешил на помощь своему другу?

– Увы! Его рассудок улетел на луну! И что всего страннее – это несчастье поразило его внезапно. Сегодня утром отправляясь во дворец, граф был совершенно спокоен, вполне обладал здравым смыслом, а когда вышел из дворца, совсем потерял рассудок.

Пустынник побледнел, потому что ясно понял то, что казалось непонятным для пажа, и приписал это несчастье дипломатическим соображениям Жана д’Арвиля, тогда как в сущности оно было следствием обстоятельств, в которых настоятель каноников был совершенно неповинен.

– Это несчастье доказывает только то, – сказал он, – что я всю жизнь буду раскаиваться, что хоть на минуту мог отклониться от прямого пути, хотя бы для самых честных целей. Никогда не лги, молодой человек: ложь есть зло, которое рано или поздно приносит горькие плоды.

Заметив, с каким удивлением Эрмольд посмотрел за него, старик продолжал, не поясняя своего замечания:

– Это печальное событие, очень жаль, что граф д’Овернь не в состоянии действовать, когда твой рыцарь наиболее нуждается в его помощи. Надо поискать другого средства, чтобы внести выкуп за сира де Куси. С помощью Бога я надеюсь найти это средство.