Филипп V. Взлет и падение эллинистической Македонии

Вскорости ссора между братьями получила продолжение. Дворцовая дружина выстроилась на военный парад в честь религиозного праздника. Похоже, Филипп устроил примирительный ритуал между братьями. Такое же действо имело место в 323 г. до н. э., когда после смерти Александра Македонского поссорились несколько военных подразделений. Детали похожи.

По обычаю в знак примирения разрубили собаку. Между двумя частями ее туши пронесли оружие и трофеи всех македонских базилевсов от начала державы. Затем прошествовали царь с детьми, за ними – гетайры, телохранители, а замыкало шествие остальное войско.

По обе стороны от Филиппа шагали его сыновья – красивые статные молодые люди. Персею было к тому времени за тридцать – юношеский возраст по меркам древних греков. Деметрию исполнилось и того меньше – примерно 25. Они могли быть опорой царя. Могли вместе воевать за родную страну. Но… они даже не глядели друг на друга, хотя должны были примириться.

После шествия войско сошлось в потешном сражении, вооруженное палками для фехтования. Противоборствующими отрядами командовали царевичи. Но дело вышло нешуточное. Отряды схватились так, как будто бились за царство: колотили друг друга до крови и синяков. Для настоящей битвы недоставало только мечей. Сторонники Деметрия хотели показать, что их больше и они храбрее. Люди Персея потерпели поражение в этой неожиданной схватке и, растерявшись, отошли, но присутствия духа не утратили. Это даже хорошо, рассуждали они. Будет лишний повод обвинить Деметрия в злом умысле. Все видели, с какой яростью он набросился на родного брата.

В тот же день братья разошлись со своими дружинами и стали пировать, обсуждая праздник и потешную битву. Деметрий пригласил Персея на совместный пир, но тот отказался. Не обошлось без нового инцидента. Ливий излагает его так. Пьяные люди Деметрия (их было четверо) избили одного из дружинников Персея. Это был соглядатай, пишет Ливий, якобы посланный Персеем выведать, как ведет себя Деметрий. Избитый нажаловался своему хозяину. Царевич Деметрий, ничего не знавший о потасовке, пытался повторить попытку примирения с братом.

– Продолжим пир у Персея! Если он еще гневается на нас за исход потешного боя, уймем гнев простодушием и веселостью!

Сказано – сделано. Вместе со всеми пошли люди, избившие дружинника Персея. Под плащами они («на всякий случай», оговаривается Тит Ливий) припрятали оружие.

Но «доброжелатели» доложили Персею:

– К тебе идет Деметрий со своими людьми. Под видом примирения он хочет убить тебя! Четверо его людей вооружены. Опасайся их.

Персей заперся в своих покоях и поднял шум. Он кричал, что Деметрию мало потешной победы – он пришел умертвить брата. Деметрий, уже изрядно под хмельком, яростно колотил в дверь и орал, чтобы его впустили, а затем удалился и продолжал выпивать у себя. Наутро Персей явился к отцу со значительным видом.

– Как дела, сынок? – справился Филипп. – Ты здоров?

– Здоров? – переспросил Персей. – Радуйся тому, что я жив! Ночью ко мне приходил Деметрий. Брат хотел умертвить меня! От его ярости спасла только запертая дверь, которую ему не удалось высадить.

Изумлению Филиппа не было предела. В царском дворце, в столице едва не произошло политическое убийство, а он ничего не знает? На лице базилевса читалось недоверие.

– Если захочешь выслушать, я представлю доказательства, – молвил Персей.

– Докажи, – потребовал Филипп.

Устроили судебное разбирательство. Задержали Персея, послали слуг за Деметрием. Царь велел прийти двум беспристрастным вельможам – Ономасту и Лисимаху, которые отошли от дел, а потому не вмешивались в придворные распри. В ожидании Филипп задумчиво ходил взад-вперед по тронному залу дворца в Пелле. Персей стоял поодаль и ждал. Когда было доложено, что все пришли, царь удалился в дальние покои с двумя телохранителями. Ближайшие друзья и оба принца проследовали за ним. Базилевс не хотел огласки.

Усевшись в кресло, Филипп начал речь:

– Сижу вот я – несчастнейший из отцов – меж двух сыновей, из которых один другого обвиняет в попытке убийства. В итоге я, к моему позору, обнаружу среди своих детей либо клеветника, либо преступника.

Речь его текла тяжело. Слова подбирались с трудом. Легко вообразить, что оба принца – Персей и Деметрий – стояли ни живы ни мертвы. Не менее потрясены были и друзья царя. До них дошло, что рассматривается дело о попытке одного брата убить другого.

Тит Ливий, подробно писавший об этих событиях, вложил в уста базилевса длинную несвязную речь. Речь растерянного и утратившего силу духа человека, который поставлен перед нелегким выбором.

Филипп говорил, что уже давно ждал развязки. Что оба брата думают только о власти и втайне ждут его смерти. Что они хотят погубить страну. Постепенно спич превращался в старческое ворчание.

– Для вас нет ничего святого! – указывал Филипп. – Только ненасытная жажда царской власти. Оскорбляйте же отцовский слух взаимной руганью! Я слушаю вас.

Воцарилось молчание. На глаза царских друзей навернулись слезы. Царевичи стояли как вкопанные. Первым пришел в себя Персей.