Философ и теология

Таким образом, посвятивший себя томизму человек не должен удивляться своему одиночеству. Даже если его собственная страна не принимает его, то христианский мир достаточно широк и некоторые христианские народы достаточно умны, чтобы услышать то, что его соотечественники слушать не хотят. Такие примеры известны. Если секуляризованная синагога изгоняет человека, то он, возможно, тяжело переживая это в душе, по крайней мере, может обратиться к язычникам. Главное заключается в том, что великий ум всегда сочетается с душевным благородством, и изоляция никогда не вызывает горечи. Пусть же это благородство послужит всем нам примером. Мы можем быть одинокими в нашей собственной стране и непонятыми ею, равно как и той эпохой, в которую нам довелось жить, однако, наша эпоха и наша страна ни в коем случае не должны оставаться изолированными от нас. Напротив, — и в этом, возможно, заключается единственное законное основание называть себя томистом, нужно чувствовать себя довольным своей участью и стремиться разделить это счастье с теми, кто создан для него.

К такому выводу приходишь тогда, когда, в один прекрасный день, обнаруживаешь, что не можешь жить без св. Фомы Аквинского. Ощутившие это, читая «Сумму теологии», обычно чувствуют себя как рыба в воде. Без этой книги они оказываются как бы вытащенными из нее и не успокаиваются до тех пор, пока вновь не обретут ее. Дело в том, что это их естественная среда, где им легче всего дышать и двигаться. В сущности, это и дает томисту ту радость, переживание которой свидетельствует о том, что он, наконец, свободен. Томист— это свободомыслящий человек. Конечно, такая свобода заключается не в том, чтобы не иметь ни Бога, ни наставника, а, скорее, в том, чтобы не иметь другого наставника, кроме Бога, который избавляет нас от необходимости следовать иным учителям. Ибо только Бог способен уберечь человека от тирании самого человека. Только он освобождает от страха и робости человеческий дух, который умирает от истощения перед грудами «земной пищи» лишь потому, что, не имея света, чтобы выбирать, он умирает от голода или удушья. Счастье томиста в том, что он свободно воспринимает истину, каково бы ни было ее происхождение. Лучше всего об этой свободе христианина сказал сказал св. Августин: «Dilige, et quod vis fao> — «возлюби, и делай, что хочешь». В точном соответствии с духом и глубоким смыслом этих слов ученик св. Фомы может, в свою очередь, сказать: «Уверуй, и думай, что хочешь». Как и милосердие, вера приносит освобождение. Вот почему христианин, причисляющий себя к ученикам св. Фомы, должен беззлобно принимать тот факт, что другие люди, рассматривают его случай как нечто совершенно особое.

Таким образом поступает кандидат в томисты (таковым он и останется навсегда); будет правильно, если он запасется терпением и как человек, которому приходится много путешествовать, научится приспосабливаться к самым необычным попутчикам. Вспомним о несчастном профессоре философии в одной из тех стран, где государство требует, чтобы обессиленная Церковь служила ему как подкрепление государственной полиции. Его спросили, какую философию он преподает. «Я? — ответил он удивленно. — «Томизм, конечно». Когда же ему выразили радость от того, что встретили томиста, он нашел в себе смелость возразить и с некоторым нетерпением произнес: «О нет, я вовсе не томист, но ведь надо же как-то зарабатывать себе на жизнь; я не могу позволить себе потерять это место — у меня просто нет выбора». Как же должно быть стыдно и унизительно, когда вот так, разом, опозорены разлагающиеся вместе политика, философия и религия.