Философия

Необходимо помнить, что политика, политика внешняя, вообще у нас мало популярна. Нельзя сказать, чтобы русский был по своей природе аполитичен. Но, в противоположность немцу или англичанину, русский вообще мало интересуется не только политикой своего отечества по отношению к соседним нациям и государствам, но даже мало знаком с составом и пределами своей империи. Поэтому иностранная политика в России до самого последнего времени была уделом небольшого круга людей, преимущественно правящих, и верхов интеллигенции, тогда как в массе создавались и укреплялись фантастические взгляды. Но как мало развито в России общественное мнение, та же масса с её взглядами подчас влияла на руководителей политики, и получалось то запутанное положение, те заблуждения, которыми так характерна русская внешняя политика.

Одно недоразумение, создавшееся таким образом, недоразумение, являвшееся и являющееся отчасти осью восточной политики России, особенно интересует нас для освещения вопроса об отношениях России к исламу. Мы имеем в виду вопрос о турецких проливах и Константинополе. Можно утверждать, что этот вопрос поставил Россию в наиболее непримиримые отношения не только с самой Турцией! В течение второй половины XVIII века и всего прошлого все наши столкновения, все войны, вся борьба возникала вокруг этого вопроса, который вместе с различными добавлениями получил название Восточного вопроса.

Сущность вопроса о проливах заключается в том, что России необходим выход из Чёрного моря в Средиземное, выход как торговый, так и военный. С другой стороны, мы должны обеспечить Крым и Кавказ от нападения средиземноморских держав, сосредоточив оборону в одном пункте, именно в турецких проливах. Различные стороны этого вопроса имеют различную ценность. Бесспорно, что свободный торговый выход из Чёрного моря в Средиземное жизненно необходим России как поставщице Западной Европе: подъём хлебных цен на Западе во второй половине позапрошлого века и привёл к русско-турецкой войне, окончившейся мирным договором в Кучук-Кайнарджи[324]. Но кучук-кайнарджийский мир уже дал нам свободный торговый выход из Чёрного моря в Средиземное. Таким образом, самая главная сторона вопроса о проливах была достигнута полтораста лет назад, а признание в течение XIX века свободы торгового мореплавания одной из основных норм международного права обеспечивало Россию с этой стороны. Конечно, Турция во всякий момент могла прервать торговое судоходство. Но наше обладание проливами нисколько не улучшает положения, ибо достаточно какой-либо могущественной эскадре одной из средиземноморских держав стать у входа в Дарданеллы, как то же судоходство будет прекращено, несмотря на наше господство в Константинополе. Остаётся военная сторона наступления. Спрашивается, какие выгоды может получить Россия от права прохода черноморского флота в Эгейское, – права, которым она некогда обладала при императоре Павле? Ведь черноморский флот – флот оборонительный и строившийся и строящийся для борьбы с той же Турцией, в Средиземном же море он не может вступить в соревнование ни с одним из флотов великих держав. И если его присутствие там может иметь известное военное значение при наличии сотрудничества с каким-либо иным флотом, то эта выгода не столь уж велика, тем более что пропуск русского флота Турцией означал бы доступ в Чёрное море иных эскадр, что бесспорно было бы невыгодно нам. Остаётся оборонительная сторона обладания проливами, и прав Куропаткин[325], писавший, что «оборонительное значение босфорской позиции для России так важно, и в то же время возможность двигать наши военные суда из Чёрного моря в Средиземное так относительно для России неважна, что Россия с целью отнять от босфорской позиции наступательный в морском отношении характер не должна была бы, получив босфорскую позицию, препятствовать установлению в Дарданеллах коллективной охраны других наций, непропуска каких бы то ни было судов как в Мраморное море, так из Мраморного, за исключением турецких… Может случится, что этот шаг (занятие Россией Босфора) будет ею сделан с согласия Турции. России требуется твёрдо блюсти лишь одно положение: Босфор должен быть или русским, или турецким. Можно не торопиться с решением этого вопроса силою оружия: Россия так много работала на других, то должен же хотя бы в двести лет один раз наступить её черёд, без непосредственного её участия в войне Турции с другими державами или даже без войны, по мирному соглашению с Турцией».