Философия и событие. Беседы с кратким введением в философию Алена Бадью

Философ может и должен любить этот математический мир, в котором понятие настолько чисто и сильно, что делает созерцание посмешищем. Отсюда открытие в Древней Греции иррациональных чисел, которыми высмеивалось банальное понимание того, что такое число. Подобная суверенность понятия – что-то вроде математического, то есть онтологического, образа того, что Платон называет Идеей.

Философия

После «Бытия и события» – «Логики миров» и «Имманентность истины»

– Перейдем теперь к вопросу познания и, соответственно, философии. Я хотел бы сделать это, начав с радости, радости познания, которая для Вас, впрочем, оказывается привязанной к условию науки. Можно вспомнить о созерцательной жизни у Аристотеля или о блаженстве у Спинозы. Но я отметил бы то, что Вы не используете термин «радость» в своем анализе состояния любви.

– Фигура любви, как мы уже говорили, является одной из процедур истины. Я считаю, что есть особая форма положительного аффекта, связанная с этим протоколом познания на двоих, этим видением мира с точки зрения двоих, коим и является любовь. Вообще, что касается аффектов, связанных с процедурами истины, я решил, что надо говорить об энтузиазме в случае политики, радости – научного познания, удовольствия – искусства и счастья – любви. Верно то, что я не описал их, не разработал феноменологии этих аффектов. Возможно, я исправлю это упущение, если мне удастся написать третий том книги с общим названием «Бытие и событие» – «Имманентность истин». Это будет книга обо всем том, что происходит для определенного индивида, когда он подключается к процедуре истины, когда он захвачен Идеей. Мне надо будет рассмотреть новые вопросы, в частности различия аффектов: счастье не является удовольствием, а удовольствие – радостью.

– Хотелось бы побольше узнать об этом запланированном Вами произведении – «Имманентности истин».

– Давайте сначала определим общую картину. Ее можно описать достаточно просто. В «Бытии и событии», которое можно считать первой частью конструкции, состоящей из трех этапов, в основном, рассматривается вопрос бытия. Что такое бытие, бытие как бытие, как говорит Аристотель? Какие есть способы и пути его познания? Мой онтологический тезис состоит в том, что бытие как бытие – это чистая множественность, то есть множественность, не состоящая из атомов. Бытие, очевидно, состоит из элементов, однако эти элементы – сами множественности, которые составлены из множественностей. И все же мы приходим к определенной конечной точке, которая, впрочем, никакое не Единое, которое было бы обязательно атомом, а пустота. Таков мой тезис о бытии. Что касается познания бытия, мое предложение – отождествить онтологию, то есть дискурс о бытии, с математикой. С другой стороны, в «Бытии и времени» параллельно развивается теория истин, то есть формальная теория истин: истины, как и все остальное, являются множественностями; речь о том, какими именно. То есть в книге рассматривается одновременно теория бытия и теория истин – и все это в рамках теории чистого множественного.

Вторая часть этой конструкции, «Логики миров», направлена на решения вопроса явления: «бытие» и «явление» – это, в конце концов, совершенно классические категории истории философии. Речь идет о теории того, как бытие является в определенных мирах, образуя отношения между объектами в этих мирах. Я предлагаю считать, что эта часть общей конструкции представляет собой логику. Речь идет о логике, поскольку тут рассматривается уже не строение того, что есть, а отношения, завязывающиеся между всеми этими вещами, локально являющимися в мирах. То есть после теории бытия идет теория наличного бытия – если использовать терминологию, близкую Гегелю, – то есть бытия в том виде, как оно размещено и расположено в том или ином единичном мире.

В «Логиках миров» вопрос истины, очевидно, разрабатывается снова. В «Бытии и событии» рассматривалось бытие истин как родовых множественностей. В «Логиках миров» мы приступаем к вопросу реальных тел, логики их отношений, в частности к вопросу явления истин. Если все, что является в мире, – это тело, нужно рассмотреть вопрос о теле истины. То есть цель второго тома – это, в значительной степени, создать теорию тел, которая одновременно будет теорией тела истин, тогда как целью первого тома была теория истин как родовых множественностей.

План третьего тома предполагает исследование вещей с точки зрения истин. Первый том спрашивает: что такое истины по отношению к бытию: Второй: что такое истины по отношению к явлению? Третий будет задаваться вопросом: что такое бытие и явление с точки зрения истин? Таким образом, я вернусь к отправной точки вопрошания.