Философия субъективности

В античности человек впервые пытается дать сновидениям рациональную трактовку. В "Метаморфозах" Апулея один из героев говорит: "Не тревожься, моя хозяюшка, и не пугайся пустых призраков сна. Не говоря уж о том, что образы дневного сна считаются ложными, но и ночные сновидения иногда предвещают обратное"[190]. Тем не менее, сохраняются в полной мере и два других понимания сновидений – как реальных событий и как свидетельств, посланий богов, которые нужно истолковать (на то и оракулы). И в средние века люди понимали сновидения сходным образом, различая сновидения вещие и "несерьезные" (от переполненного желудка, суетности, "плотских желаний или игры духа"). В последнем случае есть намек, но только намек, на психологическое толкование – "плотские желания".

Серьезно же о научных концептуализациях сновидений можно говорить только со второй половины XIX столетия, когда сложились физиология и психология. Типичным примером физиологической концептуализации сновидений может служить теории Павлова, связывающей внутреннее торможение клеток с их усталостью и необходимостью отдыха. По Павлову хорошо отдохнувший человек должен спать меньше, чем плохо отдохнувший, но это в общем случае не так. Уже Клаперед заметил, что человек часто засыпает, не будучи усталым, и наоборот, сильное перевозбуждение не дает ему уснуть. Плохо объясняется с точки зрения павловской теории также случай "летаргического сна" и продолжительного бодрствования. К тому же современные физиологические исследования показали, что в биологическом отношении сон – это активный процесс, ничего общего не имеющий с разлитым торможением. Так профессор Вейн пишет:

«Далеко не все положения, выдвинутые по этому поводу И.П. Павловым, выдержали проверку временем… с течением времени положение о разлитом торможении не подтвердилось… Однако сон – активный процесс, усиленная деятельность синхронизирующих аппаратов. Исходя из этого, трудно представлять себе даже теоретически общее торможение в мозгу… Работы нейрофизиологов показали, что во время сна не отмечается количественного преобладания заторможенных нейронов над возбужденными. Многие нейроны даже усиливают спонтанную активность… Эти данные являются прямым доказательством того, что разлитого торможения во время сна не существует»[191]. Кроме того, по физиологической концепции сновидения или их прерывания не должны вызывать в организме человека заметных изменений, однако сновидения свидетельствуют об обратном. «В период быстрого сна, – пишет Вейн, – человек видит сновидения… Если в периоде медленного сна наблюдается урежение дыхания, пульса, снижение артериального давления, то в быстром сне возникает "вегетативная буря", регистрируется учащение и нерегулярность дыхания, пульс неритмичный и частый, артериальное давление повышается. Подобные сдвиги могут достигать 50 % от исходного уровня… У всех обследованных лишение сна сопровождается однотипными явлениями. Нарастает эмоциональная неуравновешенность… нарастает утомление… возникает суетливость, ненужные движения, нереальные идеи… зрение становится расплывчатым… Через 90 часов появляются галлюцинации. К 200-му часу испытуемый чувствует себя жертвой садистского заговора. Сон в течение 12–14 часов снимает все патологические проявления»[192].

Если для Павлова сновидения – процесс побочный, то Фрейд наделял их важной охранительной функцией. Он считал, что мысли и желания человека постоянно стремятся из бессознательной "инстанции психики" в "сознательную", но на их пути стоит подсознательная инстанция, осуществляющая функцию цензуры и критики. В бодрствующем состоянии предсознание пропускает только те мысли и желания, которые социально и культурно аргументированы, то есть признаются нормальными. У сонного человека действие цензуры и критики ослабевает, и в сознание проникают те мысли и желания, которые в бодрствующем состоянии были подавлены, не осуществлены. Попав в сознание, неудовлетворенные бессознательные желания удовлетворяются, проживаются, и этот процесс образует сновидение. Его условием является сокрытие, маскировка истинных бессознательных мыслей (чтобы отчасти удовлетворить требованию цензуры), поэтому для самого сознания бессознательные мысли выступают уже в виде символов и метафор. «Ближайшие скрытые мысли, – пишет Фрейд, – обнаруживаемые путем анализа, поражают нас своей необычной внешностью: они являются нам не в трезвых словесных формах, которыми наше мышление обыкновенно пользуется, а скорее выражаются нам символически, посредством метафор»[193].

По Фрейду, центральная задача психологии сна – проникнуть в скрытые, замаскированные мысли, символически и метафорично выраженные в сновидениях. По сути, в концепции Фрейда соединены две разных трактовки: физикалистская (сновидение как замаскированное, трансформированное бессознательное сексуальное влечение – либидо) и гуманитарная (сновидения как своего рода текст, подлежащий расшифровке).