Философия уголовного права

Нетрудно видеть основную ошибку во всей конструкции исправительных теорий: цель исправления, достижимая и применимая по отношению далеко не ко всем преступным деяниям и не ко всем преступникам, возводится в общий принцип всей карательной деятельности – прием, который, по остроумному выражению Гейера, «stellt die Sache auf den Kopf» (Geyer. Crundriss. I. S. 22). Самое тяжкое преступное деяние должно по этой теории остаться ненаказуемым, если преступник исправился прежде, чем был осужден. Размер наказания последовательно должен определяться не судом, а тюремной администрацией; суд же может приговаривать преступника к наказанию лишь впредь до исправления.

3. Смешанные теории состоят в попытках соединения оснований абсолютных теорий с основаниями относительных. Они не представляют ничего оригинального, ничего такого, чего не содержалось бы в предыдущих. К последователям смешанных теорий следует причислить и тех новейших криминалистов, которые, указывая на врожденную справедливость как на основание наказания, в то же время признают и другие его основания, как, например, исправление преступника; или, возводя наказание к неизменным свойствам природы человека, материальной и духовной, в то же время полагают в основание его соображения о необходимости охраны общества от преступных деяний посредством борьбы с теми причинами в человеке, которые вызывают его преступную деятельность.

4. Теории правовые. Сознание полной неудачи всех этих многочисленных попыток основать теоретически право государства наказывать вызвало в наше время, во-первых, сильное недоверие ко всяким теориям наказания, а во-вторых, отрицательное отношение к самому вопросу, если можно так выразиться, отчаяние в возможности разрешить его. При настоящем положении вопроса, говорит Лайстнер, «является может быть даже заслугой изложить все существующие теории и не распространиться в заключение в новой гипотезе» (Laistner. Das Recht in d. Strafe. S. 197). Под влиянием той же мысли, Кистяковский называет, как мы видели, спор о необходимости наказания спором праздным. Однако рядом с этим наиболее пытливые умы продолжают работу; они не отказываются от задачи, но стараются проложить себе новый путь – не тот, которым шли абсолютные теории, и не тот, которым шли относительные теории. В последние десять-пятнадцать лет выдвигаются особенно рельефно в немецкой литературе несколько исследований, посвященных преступному деянию и наказанию и направленных вообще, прямо или посредственно, на разрешение той же великой проблемы. Все они заключают в себе одну и ту же общую черту; институт наказания они стараются основать на юридических свойствах, на правовом характере преступного деяния и из него вывести разрешение вопроса о сущности наказания. «Если правонарушение, – говорит Биндинг, – есть основание наказания, то необходимо прежде всего отбросить неправильные представления о нем, то есть о правонарушении, и его действительное значение принять за отправную точку» (Binding/ Das Problem der Strafe || Grunhut’s Zeitschr. 1877/ IV. S. 6). Вот эта-то проверка общего учения о преступном деянии, как известном явлении в сфере правовой жизни человеческого общества и анализ свойств наказания как правового последствия (Rechtsfolge) преступного деяния, в нем одном имеющего свое основание, – эти вопросы и сделались предметом исследований новейшего времени. Возникшие на этой почве учения о праве наказания мы не можем отнести ни к абсолютным, ни к относительным теориям. С абсолютными теориями они расходятся коренным образом в том, что не признают никаких абсолютных идей и не знают никаких принципов, кроме тех, которые вытекают из свойств правопорядка, как формы человеческого общежития; но они сходятся с абсолютными теориями в том, что основание наказания видят в самом факте преступного деяния, а не в том влиянии или воздействии, которое производится наказанием – наказание налагается, quia peccatum est. Последняя черта составляет предмет различия новейшего направления с теориями относительными; наоборот, предмет сходства его с последними заключается в воззрении на человеческий правопорядок, как на начало и конец всех рассуждений о преступном деянии и наказании. Точно так же эти учения не могут быть отнесены к теориям смешанным, так как они не признают оснований ни той, ни другой группы теорий. Представителями этого нового направления являются Гейнце, Лайстнер, Биндинг, Бар. К этому же направлению принадлежит и изложенное нами выше учение.