Философия уголовного права

2. Теории диалектического уравнения, или кары как диалектической необходимости. Они ведут свои рассуждения весьма сходно с теориями математического уравнения, отличаясь лишь тем, что видят в преступлении и наказании не абстрактные величины, подлежащие цифровому измерению и взаимному уравнению, а крайние моменты одной и той же логической идеи, из которых один должен быть покрыт другим в силу законов диалектики, т. е. в силу органических законов одной из сторон человеческого интеллекта. Во всей полноте это направление выразилось в философии Гегеля. Право есть воля общечеловеческого духа, воля абсолюта. Эта общая воля выражается в разнообразных велениях, обращаемых ею к частным волям. Воля частная должна согласовываться с велениями воли абсолютной, так как последняя есть лишь разумная эссенция частной воли. Поэтому, расходясь с общей волей, частная воля отрицает и себя, и волю общую как свой прототип. Но это отрицание существовать не может, оно ничтожно; поэтому общая воля отрицает наказанием волю частную, отрицавшую ее, и восстанавливает себя этим отрицанием. Наказание и есть акт общей воли, отрицающий ничтожную частную волю. Однако не всякий вид неправды требует наказания. Воля частная может расходиться с волей общей или 1) в неправде гражданской: здесь воля частная добросовестно, сама того не подозревая, расходится с волей абсолютной, она не отрицает воли абсолютной и потому не требует отрицания себя наказанием; или

2) путем обмана и ябед (не частная чужая воля нарушена (обманута), а только общая); здесь воля частная недобросовестно, сознательно расходится с волей абсолютной, но старается прикрыть себя внешним согласием, законностью; или 3) путем уголовного преступления: здесь лицо недобросовестно и открыто нарушает общую волю, нарушает право в самом себе и в его проявлении в определенном лице. Преступление есть полное отрицание права; но на этой ступени идея не может остановиться, так как индивидуальная воля, отрицающая общую разумную волю, есть явление ничтожное, призрачное; оно и должно быть изобличено в своем ничтожестве, что делается наказанием (нарушение нарушения, т. е. восстановление права в самом себе). Но наказание есть в то же время право преступника, имеющее основу в его действительной воле; именно потому, что совершением преступления как неразумного действия он признает закон, определяющий наказание. Как уничтожение преступления наказание имеет в нем свои количественную и качественную мерки, требующие, впрочем, не внешнего соответствия между карой и виной, а равной стоимости их (внутреннего соответствия), т. е. стоимость вреда, причиненного преступлением, должна определять стоимость лишения, производимого наказанием. Так, при убийстве должна назначаться смертная казнь; кража и разбой могут быть уравниваемы тюремным заключением, представляющим одинаковую стоимость с ними, и пр.

Последователи Гегеля, принимая его исходную точку о наказании как диалектическом уравнении преступления, старались точнее определить закон соответствия между карой и виной.

Тренделленбург обращает внимание на то, что преступление по существу своему есть продукт внутренней природы лица и потому уничтожение его для восстановления нарушенного преступником идеального содержания права (так как материальное нарушение может быть восстановлено) должно быть дано мерами, направленными на внутреннюю природу преступника, на его волю. Отсюда – наказание как дисциплина, Zuchtigung. Оно служит потребностям обиженного, но последние удовлетворяются не непосредственно, а путем восстановления общего правосостояния.

Гельшнер указывает на двойную природу преступления: 1) как одна из форм неправды оно есть противоречие объективному праву, на место норм которого преступник силится поставить свои собственные; кроме того, 2) преступление есть противоречие субъективного произвола нравственному существу воли, так как оно есть результат воли преступника. Поэтому, наказание должно уравнять, сгладить обе эти стороны преступления, а именно: 1) наказанием уничтожается преступление и восстанавливается мощь объективного права; 2) оно же должно уничтожить преступление в его внутреннем основании, загладив ту внутреннюю нравственную вину, из которой произошло преступление. Преступление уничтожается не отрицанием преступной воли, а восстановлением права. Месть ограничивается простым отрицанием преступления, наказание восстановляет право.