Философия возможных миров

Наложение эвентограмм позволяет также предложить дополнительные аргументы в пользу избирательного сродства и его высшей стадии – совпадающего ключика или общего кода доступа. Что еще мы имеем в виду, говоря о счастливом случае, об удивительном предзнаменовании?

Есть, конечно, случайность первого порядка, как есть тексты первого порядка, результатом считывания которых является не смысл, а нечто другое, например тело, как в случае считывания текстов ДНК. Случаи первого порядка «устроены» самой природой в рамках ее базисных регулярностей. В самом общем виде такие случайности определяются дистанцией поглощения: случайность фюзису обеспечивают разбегающиеся миры, которые успевают довольно далеко убежать, прежде чем они будут причислены к ближайшей регулярности. Мультиверсум непрерывного ветвления миров не знает ничего случайного, поскольку в нем нет и ничего закономерного, никаких предпочтений в отношении того или этого. Абсолютный Универсум с фиксированными «дистанциями поглощения» тоже не знает случайности. Таково, например, пространство логических исчислений: случайности исключены из логики благодаря строгой формулировке закона тождества «А есть А». В «самой» природе тоже есть закон тождества, но формулируется он не столь строго. В логике закон тождества подразумевает, что А есть А всегда и сразу, – но в природе дело обстоит иначе. Да, «А есть А» – но не сразу, а постепенно. Не то чтобы у различных исходов есть шанс убежать от отождествления (чудес не бывает), но некоторые «расклады событий» могут убежать довольно далеко, прежде чем будут «схвачены» и причислены к тому или иному «А». Их называют маловероятными или вообще случайными.

В мире, авторизованном субъектами и авторизованном под субъектов, появляются случайности второго порядка, собственно случаи. Они уже не определяются исключительно дистанцией поглощения или соответственно стохастическим разбросом. Случаи второго порядка – это сложные конфигурации, что подтверждается и этимологически (как немецкое Zu-fall и русское совпадение, указывающие на совместность падения-выпадания)[55]. Мы сейчас не будем вдаваться в глубинную онтологию, укажем только, что случай – это конструкция из дискретных исходов, которые могли бы случиться, со-лучиться, встретиться иначе, но главное то, что само авторизованное человеческое бытие задано преимущественно в окрестностях этих встреч, в новом конституированном пространстве, которое отсутствует в штатном, рутинном хронопоэзисе. Человеческий авторизованный мир – это не поглощенные регулярностями, заблудившиеся исходы, упорствующие в своей самостоятельности.

* * *

Бытие субъекта основывается и стоит на настойчивом утверждении различий между одними случаями и другими. Причем основания этих различий не имеют отношения к статистической вероятности. Если суммировать представления здравого смысла на сей счет, то окажется, что всяких случаев и случайностей в мире неисчислимое количество, причем совершенно независимых от человеческого промысла. С появлением человека много чего появляется в мире – но случай в последнюю очередь, разве что если человек и сам есть случай.

Так представляется дело здравому смыслу. Однако все случаи первого порядка образуют континуум, они именно эпизоды разбегания миров, ухода от настигающего отождествления, от ближайшего соотношения с самим собой. Новый класс невероятных самотождественных случаев приходит в мир именно с человеком. Только в наблюдении и регистрации совпадает то, что не могло совпасть в простой стохастической волне: человек удерживает и культивирует случай, всякий раз изымая его из больших тавтологий. Сравнение эвентограмм являет собой характерный образец этого процесса. Математика запрещает складывать или перемножать звезды и сливы, таков запрет несоизмеримости, и случаи первого порядка ему подчиняются. Но человеческие случаи, которые «связывают вещи, по природе своей не связанные», говоря словами Аристотеля, больше похожи на устроения человеческого разума, чем на случаи первого порядка; статистические разбросы частиц и исходов очень уж далеки от совпадения эвентограмм. Эти совпадения удерживаются и начинают значить, причем в удержаниях такого рода нет ничего миметического, в отличие от умопостигаемости, подчиняющейся принципу «порядок вещей и порядок идей один и тот же».