Философия зла и философия преступности

За существенное расширение возможностей проведения оперативных экспериментов для выявления коррумпированных чиновников высказались также И. А. Александрова и А. В. Шевелев, по мнению которых в самой концепции действующего законодательства об оперативно-разыскной деятельности заложена идея пассивной роли оперативных органов. Между тем, замечают авторы, у оперативного эксперимента имеется значительный потенциал, который должен быть использован для инициативного выявления коррупционеров. В качестве примера ученые вновь обращаются к опыту США, где для изобличения преступников правоохранительные органы применяют провокацию преступления (entrapment — дословно «ловушка»). Спектр подобных действий широк: от элементарной контрольной закупки наркотиков до сложной операции с внедрением агентов и созданием фиктивных компаний со всеми атрибутами коммерческого предприятия. Нередко применяется и такая схема, как операция с «внедрением обратного действия» (reverse sting), в ходе которой агенты полиции сами занимаются продажей наркотиков. Впрочем, здесь, разумеется, существуют определенные границы: агенты не должны слишком увлекаться организацией преступной деятельности, чтобы не подталкивать и не побуждать невиновных лиц к совершению преступлений, которые они не стали бы совершать в отсутствие активности самих полицейских. Эта проблема решается в рамках доктрины права обвиняемого защищаться ссылкой на провокацию со стороны представителей правоохранительных органов. Резюмируя сказанное, И. А. Александрова и А. В. Шевелев выступают с предложением расширить пределы правомерного активного поведения сотрудника оперативного подразделения, признав оперативный эксперимент законным средством изобличения преступника, а не провокацией, если эксперимент выступает средством фиксации сложившегося преступного поведения лица, а также умысла на получение взятки. В рамках оперативного эксперимента для изобличения коррупционных связей должны использоваться операции, аналогичные американскому «внедрению обратного действия», поскольку современный коррупционер высокого полета в конвертах деньги не берет. Вместо этого он использует различные схемы, связанные с предоставлением преференций в ведении бизнеса, подавлением конкурента, предоставлением нужной информации, продвижением по службе и т. п. Создание оперативными органами подставных структур, которые вступают в игру с коррупционером, должно быть допущено российским правом[734].

Вместе с тем, как уже было сказано, в нашей стране значительная часть ученых возражает против широкого использования оперативного эксперимента в выявлении взяточничества. Одним из наиболее последовательных критиков такого способа изобличения коррупции выступил Б. В. Волженкин, заявивший, что суть провокации состоит как раз в том, что провокатор сам возбуждает у другого лица намерение совершить преступление с целью последующего изобличения этого лица либо его шантажа, создания зависимого положения и т. п. «В течение почти восьми десятилетий, — подчеркивает Б. В. Волженкин, — отечественная теория уголовного права и судебная практика признавали склонение должностного лица к получению взятки с целью последующего его изобличения неправомерным и, более того, преступным поведением. Какие же ныне появились основания утверждать, что подобное провокационное поведение не только должно быть декриминализировано, но и является социально полезным? <…> Почему бы не использовать провокацию для выявления лиц, “склонных” совершить государственную измену, сексуальные преступления, хищения чужого имущества и т. д., подстрекая их к этим действиям? Между тем есть немало нравственно нестойких людей, которые никогда не решатся совершить преступления по своей инициативе, если их к этому не подталкивать, склонять, уговаривать, соблазнять, а именно это и делает провокатор, выступающий подстрекателем к совершению преступления. Другое дело, простое предоставление возможности совершить преступление, без элементов подстрекательства к нему. Думаю, например, что даже у самого строгого ревнителя законности не возникнет сомнений в правомерности действий работников отделов собственной безопасности подразделений милиции, когда они на глазах у инспектора ГИБДД сознательно нарушают правила дорожного движения, чтобы проверить, как последний поведет себя в данной ситуации. И если тот потребует взятку, его действия никак не могут считаться спровоцированными»[735].