Философская мысль Китая. От Конфуция до Мао Цзэдуна

[Учение], толкующее о «природной добродетельности человека», [предполагает], что [человек], не теряя своей простоты и своих [природных] качеств, способен сам стать прекрасным. [Оно предполагает, что] природные данные человека в их простоте сами становятся прекрасными, что его сердце в своих стремлениях само достигает добродетельности, подобно тому, как способность видеть неотделима от глаз, а способность слышать неотделима от ушей, почему и говорят: «Глаза видят, уши слышат!» [Но это не так]: следуя своей природе, человек стремится поесть досыта, когда он голоден; быть в тепле, когда ему холодно; отдохнуть, когда он устал от тяжелой работы. Таковы [естественные] чувства человека! Когда человек голоден, но, видя рядом старшего, не осмеливается есть первым, – это значит [лишь], что он уступает [это право старшему]. Когда человек устал от работы, но не осмеливается просить об отдыхе, – это значит [лишь], что он стремится работать за старших. То, что сын уступает отцу, младший брат – старшему, и то, что сын работает за отца, а младший брат – за старшего, – эти два [вида] поведения человека противоречат его природе, идут вразрез с его чувствами. Между тем именно таков путь почитания сыном родителей, именно в этом состоит культурность, рождающаяся из соблюдения норм ритуала и выполнения своего долга. Поэтому, когда человек следует своей природе, он невежлив и неуступчив; [и, наоборот], когда человек вежлив и уступчив, это противоречит его природе! Если с этой точки зрения рассматривать природу человека, тогда становится очевидным, что человек по своей природе зол и что его добродетельность порождается [практической] деятельностью!»

Если ориентироваться на Сюнь-цзы, получается так, что люди рождаются не только злыми, но и одинаковыми. Благородный муж и простолюдин, самый совершенномудрый в истории правитель и падший на дно разврата негодяй начинали с одного и того же уровня. Все начинают жизнь равными людьми с точки зрения способностей, знаний и положения; все одинаково любят почести и избегают позора, любят то, что сулит выгоду, и ненавидят то, что может нанести ущерб. Самый рядовой человек в мире может стать мудрецом через свои добродетели.

Но никому не дано творить добродетель, если только для него не найдется наставник, способный научить его, как это делается. Как же, спрашивает Сюнь-цзы, «человеческие рты и животы могут узнать о существовании ли и справедливости? От кого они узнают о любезности, скромности и стыде?.. Рот просто получает удовольствие от пережевывания пищи, и животу вполне достаточно ощущения наполненности. И человек без учителя или законов представляет собой немного большее, чем рот и живот».

На пути познания существуют, однако, свои трудности. Если нельзя стать добрым без наставника, у кого же тогда учился своему ремеслу первый наставник? Ремесло наставника и его принципы учредили мудрецы, но Сюнь-цзы конкретно отрицает тот факт, что мудрецы изначально отличались от простых людей. Он признает существование такой трудности и пытается из нее выбраться.

«Спрашивают, – пишет Сюнь-цзы, – если человек по своей природе зол, то как появились ритуал и чувство долга? Отвечаю: все нормы ритуала и долга появились как результат деятельности совершенномудрых, а не из врожденных качеств человека. Например, гончар с помощью формочек изготавливает из глины гончарные изделия; в этом случае гончарные изделия представляют собой [результат] труда человека, а не его врожденных качеств. Рабочий, обтесывая дерево, изготавливает из него деревянные изделия; в этом случае деревянные изделия представляют собой результат труда рабочего, а не его врожденных качеств. Совершенномудрые после долгих размышлений и изучения действий людей ввели нормы ритуала и [понятие] чувства долга и создали систему законов. Таким образом, нормы ритуала, долг и законы появились как [результат] деятельности совершенномудрых, а не врожденных качеств человека!»

Здесь Сюнь-цзы молчаливо признает, что мудрецы на самом деле обретали добродетели собственными усилиями без посторонней помощи наставников. В то же самое время, однако, он упорно отрицает возможность такого обретения в его собственные дни даже притом, что все люди обладали точно такими же врожденными способностями, как и совершенномудрые мужи.

Мы подходим к фундаментальной слабости воззрений Сюнь-цзы. Его соперники по спору, безусловно, обнаружили это слабое место и бросили ему вызов по его поводу. Он пытается ответить им следующим образом: