Философские арабески

Этот ответ прост; из опыта и через чувства. Но как — вот в чём вопрос. Когда я стою около электропечи и наблюдаю за инструментом, показывающим температуру, я вижу разные стрелки и т. д. и по ним сужу о температуре, а не сую палец в печь: да я бы и не мог «ощутить» жара, а просто бы сгорал, как не мог бы ощутить «холода» жидкого кислорода, опустив в него руку, а сразу бы её потерял. Я не «ощущаю» непосредственно рентгеновских лучей, но ощущаю показания приборов. Я не вижу, не слышу, не обоняю и т. д. химических элементов звёзд, а ощущаю сигналы приборов в процессе спектрального анализа (т. е., главным образом, вижу соответствующие показания приборов) и делаю различные выводы отсюда. Я косвенно вижу высокие температуры, вижу температуры низкие, вижу огромные давления по манометру, вижу по стрелкам приборов громадные напряжения электротока. Тут есть свои соотношения, где одно чувство выступает вместо другого. Значит, тут есть и опыт, есть и ощущения, но ощущения другого порядка: в них объект непосредственно не ощущается, но он всё-таки косвенно ощущается. Чтобы сделать мыслительные выводы, должна иметься громадная сумма прежде накопленного опыта, иначе этих ощущений, идущих от приборов, нельзя расшифровать. По прибору я определяю температуру в электропечи. Ощущать такую температуру я не могу. Наглядно представив её, т. е. чувственно представить как тепло, как горячее, я тоже не могу. Но мыслить — могу. Почему? Потому, что мышление способно сравнивать, умозаключать, обобщать: я мыслю гигантские температуры, их влияние на различные тела, скорости движения молекул и т. д., целый ряд связей и опосредствовании. Я могу мыслить t в 1000 °, как t в n раз большую, чем какая-либо ощущавшаяся мною и наглядно представляемая температура, точно так же, как в ленинском примере я могу мыслить скорость света, как известную мне скорость, увеличенную в n раз. Мыслить я это могу, как целое. Представить наглядно я не могу, ощутить — того менее, и однако, во всех этих примерах, всё имеет источником чувство и опыт: без видения (зрительного ощущения движения на приборах), без предварительного опыта, без опыта вообще, никакого знания не получалось бы. Химические элементы звезды я открываю в опыте и на основе ощущений, но не на основе непосредственного воздействия этой звезды на мои органы чувств. И открываю я через мыслительную работу, а не просто «чувствую» и «ощущаю». Здесь налицо диалектический переход от ощущения к мышлению и диалектическое их единство. Характерно, что идеализм Гегеля заставляет его пренебрежительно относиться к данным эмпирической науки, к чувственному, вопреки диалектике. С другой стороны, нередко можно встретить, особенно среди учёных-специалистов, явную недооценку мышления. Да и Фейербахова формула: «Чувства говорят всё, но чтобы понять их изречения, надо связать их. Связно читать евангелие чувств значит мыслить» всё же недостаточно: ибо нужна большая мыслительная работа по установлению этой самой связи, т. е. процесс выработки понятий, законов, связей, всё более глубоких обобщений, а в этом процессе и «зарыта собака».