Философские аспекты суфизма

— В своих сновидениях наяву, когда вы умолкаете и вслушиваетесь в свою глубочайшую сущность, мысли ваши падают, точно хлопья снега, кружатся и одевают все звуки ваших пространств млечным безмолвием.

Что суть сны наяву, как не облака, которые дают бутоны и

расцветают на небесном древе вашего сердца? Что ваши мысли, как не лепестки, которые ветра вашего сердца рассеивают по

его холмам и долам?

Как вы пребываете в ожидании покоя, покуда бесформенное

в вас не примет форму, так облако собирается и кочует, покуда

Благословенные Персты не придадут его седому желанию обличье малых кристальных солнц, лун и звезд.

Тогда сказал Саркис, тот, что был маловерным: — Но ведь придет весна, и все снега наших снов и мыслей

истают и исчезнут.

И ответил он:

— Когда Весна отправится искать Своего возлюбленного

среди дремлющих рощ и виноградников, снега впрямь истают ч

потоками устремятся к реке в долине, дабы стать кравчими для

мирта и лавров.

Так и снег вашего сердца истает с приходом вашей Весны, и

тогда ваша тайная тайных устремится потоками в долину на

поиски реки жизни. И река облечет вашу тайная тайных и понесет ее к берегам великого моря.

Все истает и обратится в песнь, когда придет Весна. Даже

звезды, эти огромные снежные хлопья, которые медленно падают на большие поля, и те претворятся в поющие потоки. Когда

солнце Ее лика взойдет над более обширным небосклоном, найдется ли какая оледеневшая соразмерность, которая не обратится в струящийся напев? И кто из вас не хотел бы стать кравчим

для мирта и лавра?

Еще вчера вы вздымались вместе с вздымающимся морем, и

не было у вас берегов, как не было в вас и сущности вашей.

И тогда ветер, дыхание Жизни, соткал вас — покров света на ее

лик; потом ее рука собрала вас и придала форму, и, высоко

подняв голову, вы искали вершин. Но море шло по вашему следу, и песнь его все еще с вами. И хотя вы успели забыть о своих истоках, оно вечно будет напоминать о своем материнстве и

вечно будет призывать вас к себе.

В своих скитаниях среди гор и в пустыне вы всегда будете

помнить глубины его прохладного сердца. И пусть часто вам

неведомо будет, что вас неудержимо влечет, знайте — это его

всеобъятный и мерный покой.

Да и может ли быть иначе? В роще и в беседке, когда струи

дождя пляшут в древесной листве на холме или падает снег, 165

благословение и згвет; в долине, когда вы ведете стада к реке; в полях, где ручьи — эти серебряные потоки — окаймляют зеленое одеяние; в ваших садах, где ранним утром росистые капли

отражают небеса; в лугах, где вечерний туман наполовину

скрадывает ваш путь,— всюду море с вами, означая ваше происхождение, взывая к вашей любви.

Это хлопья снега в вас стекают в море.

Утром, когда они прогуливались по Саду, у врат появилась

женщина. Это была Карима, та, которую ал-Мустафа в свои

детские годы любил, как сестру. Она ни о чем не просила, даже

не постучала в ворота, лишь с тоской и печалью смотрела в

Сад.

Ал-Мустафа, увидев желание в ее взоре, легкой поступью

лодошел к вратам и растворил их. Она вошла, и он приветствовал ее.

— Почему ты совсем отдалился от нас?— спросила Карима.— Мы тоскуем без света твоего лица. Ведь все эти долгие

годы мы горели любовью к тебе и с тоской и надеждою ждали

твоего возвращения. Теперь народ взывает к тебе и хочет говорить с тобою, а меня послали просить, чтобы ты показался народу, уделил нам от своей мудрости, утешил сердца отчаявшихся и избавил нас от нашего неразумия.

Глядя на нее, он сказал:

— Если меня зовешь мудрым, то и всех зови мудрыми. Я —незрелый плод, все еще льнущий к ветке, ведь только вчера и

?был цветком.

Не зови никого вокруг глупцом, ибо воистину мы ни мудры, ни глупы. Мы зеленая листва на древе жизни, а сама жизнь

выше мудрости и заведомо выше глупости.

Так ли уж я отдалился от вас? Разве ты не знаешь, что есть

•одно лишь расстояние,— то, которое душа не в силах измерить

мыслью? А когда душа измерит его, оно обращается в ее ритм.

Пространство, разделяющее тебя и ближайшего, но чужого

тебе соседа, много больше того пространства, что отделяет от

тебя твоего возлюбленного, который живет за семью морями п

землями.

Ибо для памяти нет расстояний и только в забвении чернеет пропасть, которую бессильны преодолеть твой голос и взгляд.

От океанских берегов к вершине высочайшей горы ведег

тайный путь, и, только пройдя по нему, ты станешь одно с сынами земли.

Так и между твоим знанием и пониманием пролегает тайная

тропа и, только отыскав ее, ты станешь одно с человеком, а, стало быть, с самим собою.

Между твоею правой рукой, дающей, и левой, получающей, лежит огромное пространство. И лишь тогда оно исчезнет, когда

обе они в нераздельности будут для тебя и дающими и полу-

166

чающими, ибо только зная, что тебе нечего давать, нечего получать, можно победить пространство.

Истинно, безбрежно то пространство, что лежит между твоим сновидением и бодрствованием, как и между одним только

деянием и одним только желанием.

Есть еще один путь, которым вам надлежит пройти, прежде

чем вы станете одно с Жизнью. Но говорить о нем я повременю:, вижу, вы уже устали от странствований.