Философские аспекты суфизма

истины (фана—бака) и, наконец, концепция «единства бытия» (вахдат ал-

вуджуд), сыгравшие, с точки зрения Икбала, негативную роль в истории

мусульманской мысли.

Поэт-философ касается лишь некоторых, на его взгляд, центральных моментов, стараясь не придавать значения второстепенным, чтобы не дразнить

и без тою разъяренных оппонентов (из них он отвечает одному, но наиболее рьяному — Хаджи Хасапу Низами, хранителю мазара шейха Низмуддина

Аулнйя в Дели). Ответы Икбала и некоторые другие материалы позволяют

судить о том, какие идеи были взяты критикой под обстрел, а реакция Икбала показывает, каким путем шла его собственная мысль в те годы. Больше

всего разъяснений он вынужден давать по поводу вахдат ал-вуджуд и в связи с центральной фигурой суфизма, Ибн Араби. Одновременно Икбал прибегает к «запугиванию» ортодоксально-суфийского оппонента, говоря, что тому

может быть предъявлено обвинение в западничестве, поскольку и «пантеизм

Запада, и вахдат ал-вуджуд — одна и та же ересь зиндикийат».

В прозаических произведениях этого периода Икбал ставит знак равенства между ведантой, вахдат ал-вуджуд и западноевропейским философским, пантеизмом. В Предисловии это отождествление позволяет ему построить следующую модель. Если вахдат ал-вуджуд тот же пантеизм, то ничего не стоит

сделать шаг, который сделала западноевропейская мысль, пришедшая через

пантеизм к критерию практики при установлении научной истины, Этот шаг, по мнению автора, привел Запад к прогрессу, он же позволит Востоку познать «тайну жизни». Другими словами, годом раньше предлагалось с помощью вахдат ал-вуджуд реализовать постренессансную схему соединения

естественнонаучной истины и практики, основанную па «сращении науки и

технологии» (см.: Кузнецов Б. Г. Идеи и образы Возрождения. М., 1979, с. 62).

Несмотря на издержки полемического газетного стиля, на противоречащие поэтической позиции Икбала выводы о «вредоносности» персидской поэзии и поэзии Хафиза в частности, на нелепое осуждение «мягкосердечия»

Аурангзеба (Аламгира), известного своим ригоризмом рассматриваемые статьи

представляются интереснейшим документом своего времени. В борьбе за пробуждение соотечественников, «отравленных хмелем бездействия» и фаталистических упований на предопределение, а по сути, покорных всем видам угнетения, поэт терпит поражение: слишком уж далеко зашел он в своем свободомыслии. Кроме того, суфизм, который внес решающий вклад в разработку этических концепций в мусульманской культуре и которому Икбал обязан “самой

идеей Совершенного человека, обладал в этой культуре слишком глубокими

корнями, чтобы быть опровергнутым легкими кавалерийскими наскоками.

В ряде статей и письмах того же периода (до 1920 г.) философ-поэт стремится всячески подчеркнуть свое личное преклонение перед Ибн Араби, выражает удивление по поводу того, что его сочли врагом суфизма. Как бы

то ни было, с тех пор все последующие издания маснави печатались без нашумевшего Предисловия, из текста поэмы были изъяты также нападки на

Хафиза. В созданной за «Таинствами личности» поэме «Иносказания о самоотречении» Икбал избрал иную позицию, примирявшую хотя бы внешне эти, по существу, непримиримые противоречия, а само сочинение, как и первое, имело вид суфийского религиозно-философского трактата.

12 Зек. 1126 177

«ТАИНСТВА ЛИЧНОСТИ» И СУФИЗМ

Мне ничуть не стыдно признаться в том, что до недавнего

времени я разделял взгляды некоторых суфиев и что потом, размышляя над Кораном, вынужден был счесть эти взгляды немусульманскими. Таковы, например, выдвинутые Шейхом Ибн

Араби концепты «кидам арвах» (до-мирные души?1), вахдаг

ал-вуджуд, «Таназзулат сита» (шестеричное нисхождение) 2 и

другие, указанные Абд ал-Каримом Джили в его произведении

«Ал-инсан ал-камил».

Три упомянутые проблемы не имеют, по моему мнению, никакого отношения к исламу, хотя я не могу назвать их адептов

кафирами, поскольку они с самыми лучшими намерениями возводили эти вопросы к Корану.

Концепция до-мирных душ принадлежит Платону; ему вторят Ибн Сина и Абу Наср Фараби, что побудило ал-Газали обвинить обоих в ереси. Шейх Ибн Араби внес в эту теорию такие поправки, которые показывают, что он полностью и абсолютно следует учению о существовании до-мирных душ, но недоволен тем, что на практике вера в это стала основанием для

культа святых могил.

Концепция шестеричного нисхождения выдвинута основателем неоплатонизма Плотиной3. Па заре мусульманской цивилизации одна из книг по неоплатонизму была переведена на

арабский язык и получила известность как «Метафизика Аристотеля» («Илахият-е Арасту»). Мусульмане до сих пор приписывают авторство Аристотелю, хотя итальянский профессор

Дитричи привел доводы, убеждающие, что она не имеет никакого отношения к Аристотелю и его «Метафизике». Тем не менее

идеи Плотина были настолько восприняты мусульманской

мыслью, что многие суфии и философы стали толковать неоплатоническую терминологию в духе мусульманской символики.

На это обратил внимание Шейх Шихабуддин Сухраварди