Читаем Философские исследования полностью

Но значит ли это, что само слово «воспроизводить» не имеет значения, поскольку оно его утрачивает, кажется, при разъяснении?

164. В случае (162) значение слова «воспроизводить» было очевидно. Но мы сказали себе, что это особый случай воспроизведения; воспроизведение в весьма необычном облачении, которое следует снять, чтобы выявить суть воспроизведения. И мы сняли это необычное облачение; но исчезло и само воспроизведение. – Чтобы отыскать реальный артишок, мы ободрали всю листву. Да, конечно, (162) – особый случай воспроизведения; суть воспроизведения не скрывается, однако, под внешними проявлениями этого случая, а само это «внешнее» есть один вариант целого семейства случаев воспроизведения. И тем же образом мы употребляем слово «читать» для семейства случаев. И в различных обстоятельствах применяем различные критерии того, что кто-то читает.

165. Но конечно – мы бы сказали, – чтение является совершенно особым процессом. Прочти страницу печатного текста, и ты поймешь, что происходит нечто особенное, нечто весьма характерное. – Итак, что же происходит, когда я читаю страницу? Я вижу напечатанные слова и произношу эти слова вслух. Но, безусловно, это не все, поскольку я могу видеть напечатанные слова, произносить их вслух и при этом не читать. Даже если слова, которые я произношу, именно те, которые, исходя из имеющегося алфавита, должны, как предполагается, считывать из данного печатного текста. – А если ты говоришь, что чтение – особый опыт, тогда становится не слишком важно, читаете ли вы в соответствии с некоторым общепризнанным алфавитным правилом или нет. – И в чем состоит характерное для опыта чтения? – Здесь я хотел бы сказать: «Слова, которые я произношу, приходят ко мне особым образом». То есть не так, как если бы я, например, их составлял. – Они приходят сами собой. – Но даже этого недостаточно; ведь звуки слов могут открыться мне, пока я смотрю на напечатанные слова, но это не означает, что я их прочитал. – Кроме того, я мог бы сказать здесь, что никакие звуки не открываются мне, как если бы, скажем, что-то напомнило о них. К примеру, я не должен говорить: печатное слово «ничто» всегда напоминает мне произнесенное «ничто» – но произносимые слова будто бы проскальзывают в сознание, когда читаешь. И если так, то при взгляде на немецкое напечатанное слово возникает некий особый процесс, и внутренне слышишь его звучание.

166. Я сказал, что, когда мы читаем, произносимые слова приходят «особым образом», но каким именно?[27] Разве это не фантазия? Рассмотрим отдельные буквы и изучим способ, каким они оглашаются. Назовите букву «A». – Откуда взялся этот звук? – Мы не знаем, что сказать. – Теперь напишем строчную а. – Откуда взялось движение руки при письме? Отлично от возникновения звука в предыдущем эксперименте? – Все, что я знаю: я смотрел на напечатанную букву и написал письменную. – Теперь посмотрим на знак , и позвольте звуку открыться нам; произнесем этот звук. Мне открылся звук «У»; но я не могу сказать, что в способе появления этого звука было сколько-нибудь существенное отличие. Различие заключается в несходстве ситуаций. Я сказал себе заранее, что позволю звуку открыться мне; некоторое напряжение предшествовало появлению звука. И я не произнес «У» автоматически, как происходит, когда я смотрю на букву «У». Далее, этот знак не знаком мне, как знакомы буквы алфавита. Я смотрел на него довольно пристально и с определенным интересом к его форме; глядя на него, я размышлял о перевернутой греческой «сигме». – Предположим, мы употребляем этот знак регулярно в качестве буквы; и поэтому привыкли произносить при его виде особый звук, скажем, «ш». Можно ли сказать что-либо сверх того, что через некоторое время этот звук будет возникать в сознании автоматически при взгляде на знак? То есть: я больше не спрашиваю себя, когда вижу знак: «Что это за буква?» – и, конечно, не говорю себе ни: «Этот знак побуждает меня произнести звук “ш”», ни, все же: «Этот знак так или иначе напоминает мне звук “ш”».

(Сравни с этим мысль, будто образы памяти отличаются от прочих умственных образов некоей характерной особенностью.)

Перейти на страницу:

Все книги серии Философия — Neoclassic

Психология народов и масс
Психология народов и масс

Бессмертная книга, впервые опубликованная еще в 1895 году – и до сих пор остающаяся актуальной.Книга, на основе которой создавались, создаются и будут создаваться все новые и новые рекламные, политические и медийные технологии.Книга, которую должен знать наизусть любой политик, журналист, пиарщик или просто человек, не желающий становиться бессловесной жертвой пропаганды.Идеи-догмы и религия как способ влияния на народные массы, влияние пропаганды на настроения толпы, способы внушения массам любых, даже самых вредных и разрушительных, идей, – вот лишь немногие из гениальных и циничных прозрений Гюстава Лебона, человека, который, среди прочего, является автором афоризмов «Массы уважают только силу» и «Толпа направляется не к тем, кто дает ей очевидность, а к тем, кто дает ей прельщающую ее иллюзию».

Гюстав Лебон

Политика
Хакерская этика и дух информационализма
Хакерская этика и дух информационализма

Пекка Химанен (р. 1973) – финский социолог, теоретик и исследователь информационной эпохи. Его «Хакерская этика» – настоящий программный манифест информационализма – концепции общественного переустройства на основе свободного доступа к любой информации. Книга, написанная еще в конце 1990-х, не утратила значения как памятник романтической эпохи, когда структура стремительно развивавшегося интернета воспринималась многими как прообраз свободного сетевого общества будущего. Не случайно пролог и эпилог для этой книги написали соответственно Линус Торвальдс – создатель Linux, самой известной ОС на основе открытого кода, и Мануэль Кастельс – ведущий теоретик информационального общества.

Пекка Химанен

Технические науки / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука

Похожие книги

Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни
Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Теория эволюции посредством естественного отбора знакома нам со школьной скамьи и, казалось бы, может быть интересна лишь тем, кто увлекается или профессионально занимается биологией. Но, помимо очевидных успехов в объяснении разнообразия живых организмов, у этой теории есть и иные, менее очевидные, но не менее важные следствия. Один из самых известных современных философов, профессор Университета Тафтс (США) Дэниел Деннет показывает, как теория Дарвина меняет наши представления об устройстве мира и о самих себе. Принцип эволюции посредством естественного отбора позволяет объяснить все существующее, не прибегая к высшим целям и мистическим силам. Он демонстрирует рождение порядка из хаоса, смысла из бессмысленности и морали из животных инстинктов. Принцип эволюции – это новый способ мышления, позволяющий понять, как самые возвышенные феномены культуры возникли и развились исключительно в силу биологических способностей. «Опасная» идея Дарвина разрушает представление о человеческой исключительности, но взамен дает людям возможность по-настоящему познать самих себя. Книгу перевела М. Семиколенных, кандидат культурологии, научный сотрудник РХГА.

Дэниел К. Деннетт

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду
Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду

Дэвид Роберт Граймс – ирландский физик, получивший образование в Дублине и Оксфорде. Его профессиональная деятельность в основном связана с медицинской физикой, в частности – с исследованиями рака. Однако известность Граймсу принесла его борьба с лженаукой: в своих полемических статьях на страницах The Irish Times, The Guardian и других изданий он разоблачает шарлатанов, которые пользуются беспомощностью больных людей, чтобы, суля выздоровление, выкачивать из них деньги. В "Неразумной обезьяне" автор собрал воедино свои многочисленные аргументированные возражения, которые могут пригодиться в спорах с адептами гомеопатии, сторонниками теории "плоской Земли", теми, кто верит, что микроволновки и мобильники убивают мозг, и прочими сторонниками всемирных заговоров.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Дэвид Роберт Граймс

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Антирак груди
Антирак груди

Рак груди – непонятная и пугающая тема. Суровые факты шокируют: основная причина смерти женщин от 25 до 75 лет – различные формы рака, и рак молочной железы – один из самых смертоносных. Это современное бедствие уже приобрело характер эпидемии. Но книга «Антирак груди» написана не для того, чтобы вы боялись. Напротив, это история о надежде.Пройдя путь от постановки страшного диагноза к полному выздоровлению, профессор Плант на собственном опыте познала все этапы онкологического лечения, изучила глубинные причины возникновения рака груди и составила программу преодоления и профилактики этого страшного заболевания. Благодаря десяти факторам питания и десяти факторам образа жизни от Джейн Плант ваша жизнь действительно будет в ваших руках.Книга также издавалась под названием «Ваша жизнь в ваших руках. Как понять, победить и предотвратить рак груди и яичников».

Джейн Плант

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература