Философские основы зарубежных направлений в языкознании

Механицистское понимание части и целого в дескриптивной лингвистике на всех уровнях анализа языковой реальности приводит прежде всего к тому, что полностью устраняется возможность выявлений внутренних движущих сил и тенденций развития языка как целого. В силу того, что части целого (например, морфемные компоненты слова) квалифицируются как однокачественные, снимается возможность раскрытия внутренних источников развития целого (слова) как единства и борьбы разнокачественных противоречивых частей такового (ср. work-er, read-er, stopp-er и т.д.). Подобное понимание соотношения части и целого оставляет за пределами лингвистического знания внутренний механизм взаимодействия частей и развития целого, выдвигая на передний план внешнее его описание как количественную совокупность рядоположенных частей. Одним из следствий подобного подхода является, в частности, неразграничение в дескриптивной лингвистике корневых, словообразовательных и словоизменительных морфем, игнорирование понятия слова. Абсолютизация суммативного определения в интерпретации соотношения части и целого, сведение к нему всего богатства отношений «часть – целое» ориентирует лингвистическую науку на механицизм в построении лингвистического знания. Напомним, что в широком смысле под механицизмом понимается вообще всякий метод «сведения» сложных явлений к их более простым составляющим, метод разложения целого на части, неспецифичные для данного целого. На неправомерность подобного приближения к анализу действительности вообще указывал еще Энгельс, критикуя дюринговское представление о соотношении части и целого[466]. В.И. Свидерский правильно подчеркивает, что никакая наука сейчас не может обойтись без понятия целого и частей, будь то математика, физика или языкознание[467]. Механицистский редукционизм ориентирует лингвистику на инвентаризацию морфем и их аранжировку. На узость и механистичность подобной позиции указывали Ю. Найда, А. Хауген, Г. Хойер, П. Дидерихсен, Р. Якобсон. В основе ее лежит позитивистская трактовка науки как деятельности, полностью исчерпываемой понятиями классификации и презентации[468]. Разумеется, дескриптивисты признают необходимость обобщений, без которых классификация и презентация невозможны. Однако здесь эти обобщения суть «обобщения среднего ранга», эмпирические обобщения. Задача лингвистики сводится поэтому лишь к тому, чтобы ответить на вопросы: «где?», «когда?», «какие?» типы морфем и их дислокационные характеристики могут наблюдаться в исследуемых отрезках речи. Критикуя подобную позитивистскую установку в лингвистике, К. Фосслер писал:

«Если лишить наш разум понятия причинности (каузальности), он будет мертв»[469].

Язык как социальный феномен – не арифметическая совокупность актов речи, а нечто качественно иное. На всех своих уровнях язык социален, а поэтому в отличие от речи, обладающей существенным для нее как явления качеством индивидуальности, всегда партитивен, всегда лишь часть, хотя и необходимая, того, что содержится в речи. Понятие языка, с одной стороны, значительно ýже понятия совокупности речевых высказываний, а с другой стороны, значительно глубже. Язык есть необходимая форма коммуникации, но в живой действительности наряду с необходимой существуют и случайные, не выводимые непосредственно из необходимой формы.

В английском языке, например, отсутствуют слова cloment (от to close), хотя существует целый класс слов типа appointment (от to appoint), relature (от to relate) при существовании слов closure, erasure (от to close, to erase).

Таким образом, если иметь в виду невозможность охватить бесконечную совокупность высказываний, которые могут быть произнесены или произносятся в конкретной речевой общности, дескриптивная концепция языка, игнорируя диалектику необходимого и случайного, тем самым вынуждена признать невозможность построения сколько-нибудь корректной системы лингвистического знания.

Разумеется, было бы неверным утверждать, что исследование поведения устраняет какую-либо возможность выявления специфики системы. Анализ речевых произведений несомненно позволяет установить основные характеристики языка. Однако абсолютизация поведенческого подхода ведет к тому, что целый ряд речевых (поведенческих) характеристик прилагается к системе языка. Известно, что дескриптивная лингвистика строит свою модель языка, опираясь на синтагматику (дистрибутивные отношения), исходя из его протяженности, линейности. Конечно, то обстоятельство, что речевое произведение конструируется из того, что наличествует в системе языка, предполагает наличие в языке виртуальной синтагматической способности, актуализируемой в речи. И поэтому лингвистическая модель, заданная в своем построении дистрибуцией, аранжировкой, непосредственно составляющими, содержит и языковой момент, отражает определенный аспект языка.