Философские уроки счастья

Его современники видели прогресс в движении к разуму, культуре, счастью, в утверждении жизни. Шопенгауэр напомнил, что у человечества есть и другой путь, по которому пошел Восток, по которому идут аскеты и святые — путь освобождения от воли к жизни и самой жизни с её страданиями. Идущие к счастью надеются достичь цели, удовлетворив все желания. Идущие путём отрицания желаний могут прийти к спокойствию и миру. Это, конечно, не счастье, но зато вполне достижимо. Счастливая жизнь невозможна, и высшее, чего может желать человек, «есть героический жизненный путь». Высшее благо человека — его личность, нравственные достоинства, данные природой. Власть, богатство — это иллюзии, вроде театрального короля в сравнении с настоящим. Между двумя извечными жизненными принципами — иметь и быть — Шопенгауэр выбирает второе.

Ну, а где же нравственные ориентиры, всеобщие законы? Философ считает, что их нет. Мораль воплощается не в нормах, а в свободных поступках, и задача философии — не учить, а изучать. Человеку прежде всего надлежит постигнуть собственную индивидуальность, и тогда мы поймём, как сделать жизнь лучше. Только собственные искания делают человека личностью. Но и этот рецепт не универсален. Большинству удобнее жить в рамках готовых стереотипов, свобода для них — непосильное бремя. Лучше тёплый хлев и регулярный корм… Путь свободы — удел немногих.

Отравленные стрелы Амура

Если цель жизни — смерть, то ясно, что философ не мог хорошо относиться к женщинам. Ведь это благодаря им человечество обречено вновь и вновь повторять муки бытия. Значит, женщина — главный источник зла в мире. Да, она более сострадательна, участлива, больше способна наслаждаться жизнью. Но зато природа обделила её духовно, и этот «узкоплечий, широкобёдрый и низкорослый пол» не создал ничего истинно великого. К тому же женщины легкомысленны и безнравственны, а их мотовство и стремление к роскоши — причина едва ли не всех экономических бедствий человечества. Поэтому женщины, как и дети, должны находиться под государственной опекой…

Но как же тогда мужчины влюбляются в таких недостойных особ?

Всё очень просто, объясняет философ. Любовь — всего лишь неудержимое влечение к продолжению рода. Влюблённый идеализирует свою избранницу, не подозревая, что он — лишь игрушка в руках природы. Когда цель достигнута — иллюзия рассеивается. Смысл любви вовсе не в счастье влюблённых, а в благе целого рода, поэтому она быстро проходит. Если бы Петрарка удовлетворил свою страсть, то его песня бы смолкла — в этом философ убеждён.

Исследуя брак с точки зрения интересов рода, Шопенгауэр пришёл к выводу, что лучше всего мусульманский гарем с четырьмя жёнами… Но это, так сказать, теория. На практике философ отдавал предпочтение безбрачию и даже следовал своим убеждениям, хотя скромником не был. Он полагал, что радости домашнего очага — не для мыслителя, и тот, кто хочет покоя, должен избегать женщин. Короче говоря, в любви он не видел ровным счётом ничего хорошего. На своих вершинах эта химера облекается в такое сияние, что влюблённый теряет голову и, не добившись цели, вполне способен покончить с собой. Но и удовлетворённая любовь чаще всего ведёт к большим неприятностям. Порой страсть устремляется на того, кто при трезвом рассмотрении не способен вызвать никакой симпатии, и посторонним остаётся лишь удивляться выбору. Вскоре ослепление исчезает, но ненавистная спутница жизни остаётся. Не случайно же древние изображали Амура, этого недоброго и коварного бога, слепым. Влюблённым кажется, что они идут навстречу счастью, а на самом деле идут навстречу рождению новой жизни. По сути, интересы нынешнего поколения приносятся в жертву будущему, и потому брак по любви обычно несчастен. Другое дело — брак по расчёту… Тут философу нельзя отказать в знании предмета. Когда его отец, 38 лет от роду, женился на восемнадцатилетней девице из уважаемого, но небогатого семейства, то молодая супруга не скрывала, что вышла замуж по расчёту. И что же думает по этому поводу философ-женоненавистник? Он считает, что мотивы таких браков куда реальнее романтических и не могут исчезнуть сами собой. Но заботы супругов направлены на благо нынешнего поколения в ущерб будущему; это противоречит духу природы и потому нередко наказывается.

Что ж, всё правильно. Шопенгауэр никогда не вспоминал о своём счастливом детстве, зато помнил суровость отца и жалобы матери на погибшую молодость. В конце концов родители разошлись, а два года спустя, когда сыну было 17, отец утопился. Всё это ничуть не противоречит рассуждениям философа: обязательно приходится чем-то поступиться — или интересами супругов, или детей. Семью может спасти только настоящая дружба, которая заменит бывшим влюблённым настоящее чувство.