Философский постгуманизм

Что можно сказать о понятии мультиверсума в философии? Теперь нам надо дать философский обзор понятия мультиверсума[397], показав, что у размышлений такого рода много общего, причем на разных уровнях, с уже представленными научными подходами, в том числе склонность к гуманистическим уподоблениям. Кто, собственно, придумал сам термин «мультиверсум»? Он был изобретен философом Уильямом Джеймсом (1842–1910) в статье «Стоит ли прожить жизнь?» [James, 1896], в которой Джеймс заявил: «Видимая природа – сплошь пластичность и безразличие, она является, так сказать, моральным мультиверсумом[398], а не моральным универсумом» [Ibid., p. 26]. В философии понятие возможных миров можно возвести к работе Готфрида Вильгельма фон Лейбница (1646–1716) и особенно к его труду «Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла» [Лейбниц, 1989], где он утверждал, что реальный мир – лучший из всех возможных миров[399]. У подобного взгляда, который не обязательно предполагает реальное существование других миров, есть прецеденты в средневековых[400] теориях модальности [Knuuttila, 1993]: в этом контексте идея возможных миров обнаруживается в работах Аль-Газали[401] (1058–1111), Аверроэса[402] (1126–1198), Фахруддина ар-Рази[403] (1149–1209) и Иоанна Дунса Скота[404] (1267–1308).

Как относится к этой идее современная философия? В современной философии первым мыслителем, который дал этому сюжету новую интерпретацию, стал Дэвид Льюис (1941–2001), который в работе «О множественности миров» [Lewis, 1986] отстаивал модальный реализм, утверждая: «Я защищаю тезис множественности миров или модального реализма, который утверждает, что наш мир – лишь один из множества возможных… На самом деле существует так много других миров, что абсолютно каждый способ бытования мира может и правда совпадать с тем, как действительно существует какой-то определенный мир» [Ibid., p. 2]. Модальный реализм не решает проблемы, выявленные нами в научной гипотезе мультиверсума, в частности проблему избытка и онтологической дихотомии этого мира и других миров. С точки зрения Льюиса, «абсолютно каждый способ бытования мира может и правда совпадать с тем, как действительно существует какой-то определенный мир» – и мы к этому еще вернемся, – но, кроме того, эти разные миры никак не связаны друг с другом – ни в пространственном отношении, ни в темпоральном, ни в каузальном. Он утверждает: «Миры эти – что-то вроде далеких планет, если не считать того, что некоторые из них намного больше обычных планет. И они не могут считаться ни далекими, ни близкими. Они не находятся на каком-либо пространственном расстоянии от здешнего мира. Также они не находятся на каком-либо темпоральном расстоянии от точки “здесь”» [Ibid.]. Следующий отрывок показывает категоричность этого подхода особенно выразительно, поскольку Льюис подчеркивает: «Они изолированы, между вещами, которые относятся к разным мирам, нет никаких пространственно-временных отношений. Происходящее в одном мире не может быть причиной чего бы то ни было в другом. Также они не могут пересекаться» [Ibid.]. Предложенная Льюисом идея о ряде не связанных и не влияющих друг на друга миров[405], то есть идея, которая может считаться строгой формой модального эссенциализма[406], подсказывает вопрос: если у этих миров нет ничего общего, почему они вообще должны нас волновать? Но мы на самом деле поставим противоположный вопрос: если другие миры существуют, есть ли у них нечто общее? Этот вопрос мы попытаемся обдумать благодаря мысленному эксперименту, который назовем «постчеловеческим мультиверсумом».