Филумена Мартурано

Входит Лючия. Несет чашку кофе. Подходит к Альфредо, подает ему чашку, иронически смотрит на него и, развеселившись, удаляется. Альфредо, обескураженный, начинает пить.

ДОМЕНИКО(весь в мыслях, сочувствующе). Плохо…

АЛЬФРЕДО(думая, что Доменико имеет в виду кофе, покорно) Ничего не поделаешь, дон Думми. Не могу пить. Выпью снова в баре.

ДОМЕНИКО(сбитый с толку). Что?

АЛЬФРЕДО (убежденный). Кофе!

ДОМЕНИКО. Какое мне дело до кофе, Альфредо. Плохо, говорю… Я имею виду, что адвокат объявит — ничего нельзя сделать…

АЛЬФРЕДО(выпив глоток кофе, сморщивщись от отвращения). Нет, просто невозможно… (идет и ставит чашку на один из столиков в глубине сцены).

ДОМЕНИКО. Что ты понимаешь?

АЛЬФРЕДО(с видом знатока). Как? Да это же настоящая гадость!

ДОМЕНИКО. Браво: гадость! Именно так. Она поступила безобразно. Не могла сделать…

АЛЬФРЕДО. Дон Думми, а когда она умела хорошо это делать?

ДОМЕНИКО. Я обращусь в суд, в апелляционный суд, наконец, в верховный суд!

АЛЬФРЕДО (ошеломлен). Дон Думми, ради мадонны! Из-за глотка-то кофе?

ДОМЕНИКО. Да что ты пристал с этим кофе? Я говорю о своем деле.

АЛЬФРЕДО (еще не совсем поняв, неопределенно). Ну, да… (До него доходит смысл совпадения) Ха… (Смеется) Ха — ха… (потом, испугавшись гнева дона Доменико, с готовностью разделяет угнетенное душевное состояние своего хозяина). А…э…, господи!

ДОМЕНИКО(от которого не укрылась душевная метаморфоза собеседника, смягчается и покорно воспринимает непонимание Альфредо). Зачем я говорю с тобой о делах? О чем можно говорить с тобой? Только о прошлом… Разве можно говорить с тобой о настоящем?… (Смотрит на него, словно впервые увидел. В голосе появляются ноты утешения). Посмотри на себя Альфредо Аморозо, до чего ты дошел! Только вспомни — Альфредо Аморозо. Щеки обвисли, волосы побелели, глаза потускнели… наполовину впал в детство…

АЛЬФРЕДО(выслушивает все, даже не осмеливается возражать хозяину, словно покоряясь какой-то неизбежности). Э-э господи!

ДОМЕНИКО(вспоминая, что и сам уже не молод). Годы идут, время бежит для всех одинаково… Ты помнишь Мими Сориано, дона Мими, ты не забыл его, а?

АЛЬФРЕДО (задумываясь, делает вид, что заинтересован). Нет, синьор, разве он умер?

ДОМЕНИКО (с горечью). Умер, именно умер. Дон Мими Сориано умер!

АЛЬФРЕДО(на лету схватывает суть дела). А… вы это про себя (серьезно). Но… господи!

ДОМЕНИКО (словно вновь видит себя молодым). Черные усы! Стройный как тростник! Ночь превращал в ясный день… Разве я давал кому-нибудь спать?

АЛЬФРЕДО (зевая). Вы это мне говорите?

ДОМЕНИКО Ты помнишь ту девчонку с Канемонте? Прелесть девчонка: какое имя…

АЛЬФРЕДО. Джозефина

ДОМЕНИКО. Нет! Джезуммина! «Убежим», — шептала она. Как сейчас слышу ее голос. А жена ветеринара? Мария.

АЛЬФРЕДО. Да… Да…. А-а, да зачем вы мне о ней напоминаете? У нее жила свояченица, работала в парикмахерской. Начал было ухаживать, да характерами не сошлись…

ДОМЕНИКО. Помнишь, какие у меня были рысаки, как я выезжал на них в парк?

АЛЬФРЕДО. Вы были красавец хоть куда!

ДОМЕНИКО. Одевался только в серый и светло — каштановый цвет. Мои излюбленные цвета. На голове цилиндр, в руках хлыст… Лучшие кони — мои. Помнишь «Серебряные очи»? Альфредо. Зачем вы напоминаете…Господи! «Серебряные очи», пегой масти?…(с грустью). Великая лошадь! Круп у нее был. Когда я смотрел в лицо ее зада, мне казалось, что это полная луна. Я был влюблен в эту лошадь! Наверное, поэтому и разошелся с парикмахершей. И когда вы продали ее, Альфредо Аморозо было очень больно.