Финансист

Мой пульс ускорился. Мои руки скользнули под его узкий пиджак, схватились за его шелковистый галстук. А когда мои зубы поймали его язык, член Кена дернулся в районе моей промежности.

Я уже была готова оторвать все пуговицы с его рубашки, как вдруг с другой стороны двери раздались звуки, словно кого-то рвало, и это вернуло нас обоих в реальность.

«Джейсон».

«Вот черт».

11

Пока я возилась с Джейсоном, а Кен занимался уборкой после его поганых друзей, пятница кончилась и наступила суббота.

А по субботам мне надо было работать.

Проклиная каждый розовый и оранжевый лучик восходящего солнца, пронизывающий небеса, я поцеловала Кена на прощание. И он поцеловал меня в ответ. И открыл мне дверцу машины, и сказал, чтобы я ехала осторожно.

Я опоздала в «Мэйсис» на десять минут, приехав туда со вчерашней косметикой на лице, и весь свой обеденный перерыв проспала на стопке джинсов в подсобке. Мне надо было бы сказаться больной, поехать домой и выспаться, но, какой бы усталой я ни была, моя постель меня больше не привлекала.

Я хотела спать в другой постели.

В постели того, кто был красивым, загадочным, ехидным и спокойным.

В постели того, чьи поцелуи отдавали спортивным витаминным напитком.

Чьи джентльменские манеры говорили мне «нет», а мужское тело – «да».

Я вернулась после работы домой лишь затем, чтобы сложить сумку на ночь. После чего направилась прямо к дому Кеннета Истона, где сама себя пригласила в спальню на втором этаже.

Лежа рядом с Кеном на его просторной двуспальной кровати – наши спины опирались о кучу подушек, а тела, жесткие, словно статуи, освещались экраном телевизора в спальне, – я думала: «Это была жутко идиотская идея».

Может, мы с Кеном и были вдвоем во всем доме, но моя спортивная сумка на полу его спальни словно бы жила своей жизнью. Очень заметной. С тем же успехом вместо нее там могла быть поющая и виляющая задом драг-квин, раскачивающая диско-шар перед мигающей неоновой вывеской со словами: «БИБИ ХОЧЕТ ТЕБЯ ТРАХНУТЬ».

«Только погляди, как он напряжен. Он, кажется, уже в третий раз листает меню телевизора. Он с тобой даже не разговаривает».

– Ты уже видела «10 причин моей ненависти»? – спросил Кен, соскакивая с кровати и пересекая комнату. Открыв верхний ящик комода, он, судя по звуку, начал рыться в мусорном ящике старых видеокассет.

«Видишь? Ему не только дико неловко, но в первом же названии кино, что пришло ему на ум, есть слова «моя» и «ненависть».

– Нет, не видела. Хорошее?

«Почему он меня не касается?»

– Потрясное.

«А сама ты чего застыла?»

– Там, небось, играет Хью Грант?

Кен сунул кассету в видеоплеер, стоящий возле светящегося телевизора, и обернулся ко мне.

– Оно даже без Хью Гранта хорошо. Вот какое оно отличное.

И совершенно не спеша пошел обратно к кровати. На нем все еще были белая рубашка и темно-серые брюки, в которых он был на работе, а на шее висел серебристо-серый галстук.

«Господи. Он даже чертов галстук не снял! Ступай домой, Биби. Вот просто возьми сумку и свой дурацкий мешок с дерьмом и ступай домой. Ты устала, а этот парень совершенно точно не собирается тебя трахать».

– Э-э… мне нравится твоя комната, – сказала я с улыбкой, полной надежды, когда Кен вернулся на свою сторону кровати. И это была правда.

Поскольку самую большую спальню он сдавал сестре, то сам жил в дополнительной спальне над гаражом. Стены и потолок из-за изломов крыши имели множество углов, а почти всю стену над кроватью занимало огромное полукруглое окно.

– Спасибо, – улыбнулся Кен. – Когда я сюда въехал, тут был чердак. Я переделал его в комнату, чтобы увеличить цену дома.

Я подавила смешок.

– Ну конечно.

– Ну, и тем самым стало больше места для жильцов.

Я закатила глаза.

– А если я останусь на ночь, ты представишь мне счет?

«О боже! Я что, сказала это вслух?»

– Не-а, – ухмыльнулся Кен. – Первая ночь бесплатно.

По моим венам пронеслась волна восторга, в животе распустилась надежда, я подползла и пролезла под тяжелую правую руку Кена. Он позволил мне прижаться щекой к своей обтянутой мягкой тканью груди, и мы оба уставились в телевизор, притворяясь, что смотрим кино.

«Он позволил мне остаться на ночь!»

«Он позволил себя трогать!»

«На нем столько лишней одежды!»