Финиас Финн, Ирландский член парламента

— Остановитесь, Чильтернъ, сказалъ Финіасъ, отступая назадъ такъ чтобы его съ противникомъ раздѣляла мебель. — Я не желаю, чтобы здѣсь былъ шумъ.

— Что вы называете шумомъ, сэръ? Мнѣ кажется, вы просто трусъ. Я требую отъ васъ, чтобы вы дрались съ мною. Вы сдѣлаете это?

— Вы хотите со мною драться на дуэли?

— Да, драться, драться, драться!

Фниіасъ почувствовалъ въ эту минуту, что эта дуэль уничтожитъ всѣ его политическія надежды. Англичане мало дерутся на дуэляхъ въ настоящее время. Тѣ, которые рѣшаются на это, считаются дураками. А дуэль между нимъ и сыномъ лорда Брентфорда должна была, по его мнѣнію, разлучить его съ Вайолетъ съ лэди Лорой, съ лордомъ Брентфордомъ и съ его городкомъ. Но какъ онъ могъ отказаться?

— О чемъ вы думаете, сэръ, когда вамъ дѣлаютъ такое предложеніе? сказалъ свирѣпый и красный лордъ.

— Я думаю, достанетъ ли у меня мужества представать изъ себя осла.

— Вы говорите, что не желаете здѣсь пума. Это для того, чтобы ускользнуть.

— Вы придираетесь ко мнѣ для того, чтобы меня обидѣть, Чильтернъ.

— Нѣтъ, сэръ. Я просто хочу, чтобы вы не вмѣшивались въ то, на что я одинъ имѣю право, какъ вамъ давно извѣстно.

— Но вы не имѣете на это права.

— Когда такъ, вы должны драться со мною.

— Вамъ лучше прислать ко мнѣ какаго-нибудь вашего пріятеля, а я назначу своего, съ которымъ онъ увидятся.

— Разумѣется, я это сдѣлаю, если вы обѣщаете выйти со мною на дуэль. Мы можемъ быть въ Бельгіи черезъ два часа и воротиться еще скорѣе — то-есть, если кто-нибудь изъ насъ останется въ живыхъ.

— Я выберу пріятеля и разскажу ему все, и тогда будетъ такъ, какъ онъ мнѣ скажетъ.

— Да — какого-нибудь стараго дурака. Можетъ быть, мистера Кеннеди.

— Конечно, это будетъ не мистеръ Кеннеди. Вѣроятно, я попрошу Лоренса Фицджибона устроить мнѣ это дѣло.

— Можетъ быть, вы увидитесь съ нимъ сейчасъ, такъ что Кольпипперъ можетъ съ нимъ условиться сегодня. Позвольте мнѣ увѣрить васъ, мистеръ Финнъ, что дуэль между нами будетъ, каковы бы ни были понятія вашего пріятеля мистера Фицджибона объ этомъ.

Тутъ лордъ Чильтернъ хотѣлъ-было уйти, но воротился опять.

— И помните, сказалъ онъ: — я жалуюсь на то, что вы поступили вѣроломно со мною — отвратительно вѣроломно — а не на то, что вы влюбились въ эту дѣвицу.

Тутъ свирѣпый и красный лордъ отворилъ дверь и ушелъ.

Финіасъ, оставшись одинъ, пошелъ въ парламентъ, гдѣ было утреннее засѣданіе. Дорогой онъ долженъ былъ рѣшить одинъ важный вопросъ: справедливо ли было обвиненіе, что онъ поступилъ вѣроломно со своимъ. другомъ? Когда онъ думалъ объ этомъ въ Сольсби, поскакавъ туда, чтобы броситься къ ногамъ Вайолетъ, онъ увѣрялъ себя, что письмо, которое онъ написалъ къ лорду Чильтрну, можетъ даже назваться рыцарскимъ по своей добросовѣстности. Онъ увѣдомилъ лорда Чильтерна о своемъ намѣреніи въ то самое время, какъ это намѣреніе было принято, а потомъ говорилъ о лордѣ Чильтернѣ за глаза, какъ нѣжный другъ могъ говорить о другомъ. Еслибъ миссъ Эффингамъ выказала хоть малѣйшее намѣреніе принять предложеніе лорда Чильтерна, онъ сознался бы себѣ, что обстоятельства его положенія дѣлаютъ для него невозможнымъ сдѣлаться соперникомъ своего друга, Но неужели онъ долженъ отказаться навсегда получить то, чего онъ желалъ, потому что лордъ Чильтернъ также желалъ этого — тогда какъ онъ зналъ хорошо, что лордъ Чильтернъ не можетъ этого получить? Всего этого для него было достаточно въ Сольсби. Но теперь обвиненіе въ фальшивости, сдѣланное противъ него его другомъ, раздавалось въ ушахъ его и дѣлало его несчастнымъ. Конечно, это была правда, что лордъ Чильтернъ не отказался отъ своихъ надеждъ, что онъ говорилъ вѣроятно гораздо откровеннѣе Финіасу относительно этихъ надеждъ, чѣмъ какому бы то ни было другому человѣку на свѣтѣ. Если было справедливо, что онъ поступилъ фальшиво, тогда онъ долженъ исполнить всякое требованіе лорда Чильтерна — кромѣ добровольнаго отреченія отъ этой дѣвицы. Онъ долженъ драться, если этого потребуютъ, даже еслибъ эта дуэль была причиною его погибели.

Когда онъ пришелъ въ парламентъ, вчерашняя сцена вернулась къ нему и многіе подходили поздравлять его. Монкъ взялъ его за руку и сказалъ нѣсколько словъ. Мильдмэй кивнулъ ему головой, Грешэмъ привѣтствовалъ его, Плантадженетъ Паллизеръ прямо сказалъ ему, что онъ произнесъ хорошую рѣчь. Какъ все это было бы пріятно, еслибъ въ его сердцѣ не было воспоминанія объ его страшномъ затрудненіи — сознанія, что его принуждаютъ къ нелѣпости, которая положитъ конецъ всѣмъ этимъ пріятнымъ обстоятельствамъ! Для чего свѣтъ въ Англіи такъ строгъ противъ дуэли? Впрочемъ, когда онъ теперь обдумывалъ объ этомъ дѣлѣ, дуэль можетъ быть лучше всего разрѣшала затрудненіе. Если лордъ Чильтернъ его не застрѣлитъ, онъ можетъ продолжать ухаживать за миссъ Эффингамъ безъ всякой помѣхи съ этой стороны. А если его застрѣлятъ, какая въ этомъ бѣда кому-нибудь кромѣ него самого?