Финики

      Дыхание вырывает лёгкие, но я заставляю себя стать мёртвым. В мозгу идет соревнование мнений: если они заметили, как я прыгнул в кусты, то они остановятся и убьют меня. Бежать некуда, так как заросли оканчиваются длинной заводской стеной. Надо не быть половинчатым человеком, принять только одно единственно-верное решение: бежать или остаться? Я выбрал третий вариант - подороже продать свою жизнь.

      Медленно, как улитка, по дороге катит джип. Желтые глаза фар простреливают темноту кустов. Я молю, чтобы в них не осталось прорехи от моего тела. Молю, что у этих накаченных упырей было как можно меньше мозгов. Гудение мотора приближается сразу за жёлтой пеленой, высвечивающей, как рентген, молодую, еще как следует не оперившуюся весеннюю листву. Внутри остается лишь чистое кастанедовское сознание, где нет никакой примеси страха, так чувствуешь себя, когда тебя окончательно припёрли к стенке, и бежать дальше просто некуда. Чуть ли не впервые в жизни, я - готов драться в одиночку.

      Автомобиль, прошуршав мимо, внимательно поехал дальше.

 ***

      - Потом мы встретились на сквоте, - рассказывает Гоша, - это быдло никого из нас не сумело поймать.

      Мы, празднуя уникальное приключение, сидели у меня в палатах. Родители уехали отдыхать, в то время как их благочестивый сын ходил грабить людей, поэтому народ сидит в богатых апартаментах моего дома. Алиса слушает, минировав болота своих глаз, ведь эта история не похожа на обычную штампованную диверсию по радикальному унижению дворника. Порой наши взгляды скрещиваются как мечи, и голубые искры, высекаемые холодными ударами, греют моё сердце. Может она сегодня останется ночевать у меня? Чувствуя себя полноправным участником событий, я решаюсь на вальяжное заявление:

      - Россияне толерантные с пропитыми мозгами. Ни на что не годны, даже поймать не смогли.

      Шут, откусив от меня кусок злым взором, сказал:

      - Ты видел эти морды? Какие они россияне? Это же русские.

      - Ну, это же не русские, а россияне.

      - Плевать! Когда за мной гналось два жлоба, готовых меня убить я думал только о том, что это русские. Кто, по-твоему, в основном среди россиян по нации? Негры, укры? Да те же самые русские! Патриоты России! Пойми, плевать им на национализм и наши идеи, если они бросились защищать своего друга чурку-бандита. Русские такое же быдло, как и все остальные оккупанты. Возможно, даже хуже, потому что их устраивает рабство.

      Фитиль, сумевший замять инцидент с нашим выступлением на митинге, вставил:

- Не горячись, Гоша. Вы были бы поосторожней, а то подставляетесь слишком. Если за разбоем будут задержаны члены партии, то это может плохо сказаться на её имидже. Вам оно надо сидеть лет семь за какую-то чушь!

      Слава произнес:

      - К слову о партии. А где её поддержка?

      - Поддержка чему? Обычным нападениям? Мы - легальные политики. Вот если бы было что-то серьёзное. Нельзя размениваться по мелочам, понимаешь?

      В разговор вступила Алиса:

      - А серьёзное дело как раз наклёвывается.

      Мы смотрим на неё, слабо что-либо понимая. Она, улыбаясь так, что у меня стынут пятки, поясняет:

      - Я вычислила всех антифа, кто напал на Славу и убил Лома. Их примерно пятнадцать человек. Лом в одиночку напал на их моб и покалечил почти всех, пока ему не проломили голову. Они теперь скрываются, дико боятся возмездия и преследования ментов.

      - Погоди, сестрёнка, - спросил Фитиль, и мне привычно хочется его убить, - а как ты об этом узнала?

      - Я вошла к ним в доверие. Познакомилась на интернет-форуме с одним карланом. Он не выдержал, так как я сказала, что ищу парня. Вы же знаете, как напряжённо в их среде с гомосексуализмом, вот кто-то решил, что у него есть шанс вырваться из горячих дружеских объятий. Мы начали встречаться какое-то время и он, чтобы побыстрее завалить девку, начал хвастаться про свои подвиги. Рассказал и про Славу, и про Лома. Я не поверила, и он сгоряча познакомил мою милую персону с их основой. Здоровые кабаны, надо сказать. В общем: несколько совместных пьянок, парочка безобидных акций и я знаю все их адреса, пароли, явки.

      Мы перевариваем информацию, а Слава вопит:

      - Чего же ты раньше молчала! Давайте назначим им стрелку!

      - Какую стрелку? - спрашиваю я и подсчитываю сколько придется потратить на бухло денег, чтобы не чувствовать страха от этой неожиданной новости, - убивать их хотите?

      Слава жестикулирует, как будто сражается в битве:

      - Можно и убить! Моб на моб. Сражение. Битва! Соберём всех наших, Фитиль поможет. А шафкам, через Лиса скажем, что, блин, не знаю... собирается небольшая группа проклятых фашистов в лесу, а сами будем подстерегать их там, в лесу, всем мобом и нападём из засады.

      - Ну... - мнётся Фитиль, - это дело серьёзное. Оно не пройдёт незамеченным. Но я соберу активистов, надо отомстить за Лома и тебя. Будем как фюрерские штурмовики.

      - Отлично!