Финиш

Пробираясь через деревья, чтобы взглянуть на ситуацию с иного ракурса, я услышал, как она зовет их, и тут же понял: если Бог и правда существует, то я его чем-то прогневал, не посоветовавшись с Ним относительно своих планов. Но самым жестоким ударом стала картина, в которой Сесилия, залитая лунным светом, отчаянно звала моих братьев. В тот же миг я понял, что искупления от Господа мне не видать.

Как только я снова взглянул на искушение, на меня снизошло озарение. Ее невинность провоцировала меня, лишив последних крупиц порядочности; мне захотелось стереть их в порошок и спалить дотла ее любовь к ним. Потому что Сесилия не была невинной, она собственноручно все уничтожила одним своим существованием, и доказательство этого переливалось у нее на шее.

Стоило ей дать отпор моему гневу с такой же яростью в широко раскрытых глазах, как я понял, что меня наказывают тем, в чем я всегда себе отказывал. Много лет я сопротивлялся искушению, гасил влечение ради них – ради нас, подавлял слабости, которым был подвержен, но теперь больше ни одной гребаной минуты не собирался отказываться от своих желаний. И, вкусив ее один лишь раз, обрел свободу.

* * *

Ту же самую свободу, которую чувствую теперь, открыв глаза и увидев, как она берет его в рот, смотря голубыми, как океан, глазами, в которых безмолвно читается настойчивая просьба.

Мое самое сильное искушение и моя погибель. Единственная женщина, сумевшая меня удовлетворить. Равная мне соперница, мое наказание и любовь.

Терять рассудок с ней еще никогда не было так приятно.

Намотав на кулак ее волосы, наслаждаюсь тем, как она обхватывает губами мой член, а из ее горла вырывается стон.

Мое сокровище нелегко удовлетворить, как бы часто я ни старался. Она невозмутимо давится моим членом и водит губами, решительно обхватив его, отчего у меня вырывается стон. Упиваюсь этим ощущением, ее влажным ртом, и облокачиваюсь, чтобы лучше ее видеть. Сесилия отпускает меня, как только я приподнимаю бедра, и похотливо улыбается, сжимая член.

– Доброе утро, мистер Кинг.

Не могу удержаться и улыбаюсь в ответ.

– И правда доброе.

Она впивает ноготки мне в бедра и берет глубже, а я откидываюсь на подушку, с трудом сдерживаясь, чтобы не задвигать бедрами.

– Putain.

Сесилия снова опускает голову, и я, обхватив ее руками, смотрю на нее. От одного этого вида я чудом не кончаю. Она голая сидит у меня на бедрах, и я, увидев ее идеальную грудь с упругими сосками, провожу по ним рукой, а потом и губами.

– Tellement sexy[105].

Мы занялись сексом, как раньше, и я так долго не продержусь. Сесилия проводит губами до самого кончика, выпускает член изо рта и снова ласкает ладошкой, выжидающе смотря.

– Что-то задумала, mon trésor?

– Трахни меня, – говорит она охрипшим от желания голосом. Провожу пальцами по ее шелковистым волосам и не могу сдержать ухмылку.

– Собираешь дивиденды?

– Именно, и у меня нет настроения на разговоры, Кинг.

Хохотнув, прижимаю ее к груди и целую в жадные губы. Когда наши языки сплетаются, у меня из горла вырывается рык.

Наши поцелуи всегда были идеальны, какие бы чувства за ними ни таились. Сесилия целует меня ровно так, как я того и хочу, и не нужны для этого подсказки или приглашения. Мы досконально изучили тела друг друга, и последние два дня, пока заново их познавали, находились в гребаном раю. Усадив Сесилию на себя, я вожу руками по ее крыльям, а она трется о мой член, а потом медленно опускается на него.

В венах стучит от всепоглощающего желания, но я передаю контроль Сесилии, которая скачет на мне в таком идеальном ритме, что стоит мне приподнять бедра, и я буду вознагражден самым лучшим способом.

– Тобиас. – Сесилия облизывает губы, кладет руки мне на грудь и ускоряет темп. Когда она запрокидывает голову, длинные волосы щекочут меня. Вид передо мной открывается невообразимый. Схватившись за ее бедра, погружаюсь в узкое влажное лоно и уже ни секунды более терпеть не могу.

Перевернув ее на спину, замечаю довольный огонек в ее глазах оттого, что она одержала надо мной верх, а потом закидываю ее ногу себе на талию.

Но она всегда одерживала надо мной верх.

Жизнь, какой я ее знал, кончилась в ту же секунду, как я увидел Сесилию. Я полностью изменился, когда сменил ненависть на любовь. Мне было бы намного проще ее ненавидеть. И когда-то я испытывал это чувство, а иногда и сейчас от того, какой властью она обладает надо мной. Но мою жизнь изменило смирение, оно сделало меня другим человеком, развеяло мои страхи и наполнило сердце любовью.

Любовь к Сесилии уничтожила меня, ранила так, что в голове не укладывается.

Любовь к ней изменила мое представление о том, что по-настоящему важно, об опасности, о моей личной правде и, как бы там ни было, помогла стать тем, кем являюсь сейчас.

И точка.

Я начинаю медленно погружаться в нее, ее стоны меня распаляют, губы чтят, в ее глазах нет страха, а в груди, которую покрываю поцелуями, гулко стучит сердце.