Финиш

– Ну какой же ты ботан, Кинг, – воркует она, лежа подо мной. – Я-то решила, что ты обрадуешься, ведь война кончилась.

– Если ты про нашу войну, то я несказанно счастлив. На самом деле я готов удовлетворить все требования ради твоей капитуляции. Но нам нужно поработать над твоей тактикой. Не смогла улизнуть даже от моего помощника. – Киваю на Бо, который поднимает лапу и украшает белый снег желтой лужицей.

– Бо! – выговаривает Сесилия, и пес смотрит на нас, словно говоря: «Чего?» Она качает головой и переводит взгляд на меня. – Похоже, ему не нравится снег.

– А какому мужчине понравится вязнуть в снегу по самые яйца? А эти яйца нам нужно отрезать – и поскорее, – говорю я и поднимаю Сесилию с земли. – Слишком уж ему нравится моя голень.

– Ш-ш-ш, он может тебя услышать.

Честное слово, слышу, как Бо согласно скулит, а потом, когда любопытство одерживает верх, убегает от нас. Сесилия поворачивается и цепляется своей ногой за мою, пытаясь повалить. Сопротивляюсь ее дурацкой попытке уложить меня на спину, но вскоре сдаюсь и подыгрываю.

– Ты поддался, – дуется она и приземляется сверху, положив руки мне на грудь и радостно улыбаясь, пока пытаюсь перевести дух. Убираю с ее шеи пряди мокрых и спутавшихся волос и перекидываю через плечо.

– Считаю, что иногда лучше поддаться. Мне так жить проще. А тебе нужен урок самозащиты, – добавляю я.

Сесилия вскидывает бровь и демонстративно снимает варежку.

– Серьезно?

– Серьезно.

А в следующее секунду у меня вырывается ругательство, когда она крепко стискивает мой член через джинсы.

– Что ты там сказал?

– Что с тобой лучше не связываться, – выдавливаю я, и она ослабляет хватку, а потом и вовсе меня отпускает.

– Обидно, что теперь мужчины так уязвимы. – Сесилия хлопает ресницами. – А я сражаюсь не по правилам.

– Как и я, – напоминаю, поднимаю ее и осматриваю белую пелену.

– Правда красиво?

Киваю:

– Думал, просто слегка присыплет.

– Холодный воздушный фронт, так что снега выпало больше ожидаемого.

Снова киваю.

– Мы заслужили хороший снежный день после последнего пережитого снегопада, – тихо говорит она, возвращая меня в тот день, когда я во всем признался на заднем дворе ее отца. Представляю ее замерзшей и со слезами на глазах, умоляющей признать наши чувства, признать правду, которую мы оба понимали, и снова чувствую вину. Я отказал ей, пока сам все это время разрывался на части, понимая, что не переживу эту правду или то воспоминание.

– Извини, – заметив мою реакцию, говорит она. – Я не хотела вести нечестную игру.

– Все то время, что мы были в разлуке, я думал про тот день. – Медленно приподнимаю край ее шапки и прижимаюсь поцелуем к ее лбу, а потом поправляю шапку. – Этот день мы сделаем более запоминающимся, чтобы тебе не пришлось снова вспоминать прошлое.

Сесилия кивает, тучи в ее глазах медленно расходятся. Она приседает с улыбкой на пухлых губах и собирает рукой снег.

– Месть – это блюдо, которое подают холодным, верно?

– Даже не думай…

Сесилия швыряет снег мне в лицо, поворачивается и делает вид, что пытается убежать. И на сей раз делает пять шагов.

Глава 31

Сесилия

Тобиас крутит носом, когда я открываю консервным ножом банку сгущенного молока. Он с пристрастием рассматривает этикетку, а я тем временем делю снег по двум мискам, поливаю его молоком и достаю из ближайшего ящика две ложки.

– Trésor, повторю еще раз: я не стану это есть. – Он с отвращением морщит нас. – Это не… гигиенично.

– Верхний слой чистый.

– Нет уж, спасибо. – Тобиас хочет отойти, но я останавливаю его и разворачиваю, прижав к столу.

– Да ты только попробуй, – убеждаю я, но он тут же качает головой.

– Нет. Merci, но нет.

– Это не обсуждается, Кинг, – говорю я и подношу к его рту ложку.

Он отворачивается.

– Я не стану это есть.

Качаю головой.

– Честное слово, у меня перед глазами только что промелькнула картинка из будущего, где я пытаюсь накормить французского проказника, твою маленькую копию.

Тобиас тут же опускает взгляд на мой живот и, медленно приподняв свитер, кладет руку, а потом вопросительно смотрит на меня. В его глазах видна глубокая печаль, и я, забеспокоившись, кладу ложку, которой ему угрожала, обратно в миску.

– Что такое?

– Ты хочешь детей?

От его настороженности мне становится тревожно.

– Я не особо об этом задумывалась. Признаюсь… есть что-то сексуальное и весьма заманчивое в идее родить от тебя ребенка и стать матерью… То есть я не против однажды стать матерью. И все же не знаю, осчастливит это меня или сломит. А почему ты спрашиваешь?

Вместо ответа Тобиас опускает взор на мой живот и проводит по нему пальцами.

– А ты хочешь детей?

– Я никогда не рассчитывал, что они у меня будут… но представив, как ты ждешь от меня ребенка… черт. – Он облизывает губы, и в его глазах полыхает желание. – С тобой – возможно. Только с тобой.

От его ответа становится тепло, но я осторожно интересуюсь:

– Хорошо, тогда что не так?

– Ничего.

– Не лги мне, Тобиас. Это опасно?

– Отчасти да.

– Ладно, тогда обсудим это, когда придет время. Мы же не спешим, правда?

– Правда.

Слишком быстро он ответил. Я напираю.