Финиш

Между нами больше не остается ни малейших преград. Я не чувствую отстраненности – только полную благодарность. Благодарность за свою погибель, за сердце, что гулко бьется подо мной, за то, что дышать легче; напряжение развеялось и высвобождает меня из ловушки собственного разума. Прижимаясь к Сесилии грудью, вхожу в нее, а она стонет мое имя, потянув за волосы и не сводя с меня взгляда. Мое сердце бьется в унисон с ее и больше не умоляет снова его принять. Дверь и без того уже открыта. Когда она снова кричит мое имя, я кончаю в нее и чувствую, как оказался наконец там, куда больше не рассчитывал попасть, – дома.

Глава 30

Тобиас

Бо скулит, лежа у моих ног, и в лицо ударяет порыв ледяного воздуха. Похлопав рукой по матрацу, не нахожу Сесилию, а по комнате гуляет холодный ветер, отчего я резко просыпаюсь. Открыв глаза и увидев, что окно в спальне открыто, резво сажусь и ставлю ноги на холодный паркет, потянувшись за «глоком». А в следующую секунду в меня что-то летит, чувствую оставшееся на подбородке жжение и понимаю, в чем дело.

Снег.

На меня накатывает облегчение, и я кладу пистолет обратно в ящик, но потом прищуриваюсь, когда за наружным карнизом мелькает рука в варежке. Спустя мгновение в окно влетает еще один снежок и ударяется о мою грудь, а следом за этой провокацией раздается заливистый смех моего сокровища.

– Ты до чертиков меня напугала, спасибо огромное. Ну я тебе задам!

– Извини, – слышу ее ответ.

– Извинений недостаточно.

Смотрю на Бо, который начинает слизывать снег с пола.

– Никакой от тебя пользы, – ругаюсь я, – иди и съешь ее!

По комнате разносится смех Сесилии, подхожу к окну, увидев за рамой сияющие глубокие голубые глаза. Она улыбается, я отвечаю ей тем же, а потом захлопываю окно прямо у нее перед носом, перебив ее протестующее «хей», и возвращаюсь в постель.

Жду.

Вскоре в доме слышу скрип задней двери и тихий топот ее обутых в сапоги ног. Бо бежит к Сесилии, которая в полном боевом настрое появляется в дверях спальни.

– Извини, – искренне говорит она. – Я не подумала.

– А должна бы, – выговариваю я ей, – всегда. Ты сама знаешь, и на сегодня я тебя прощаю, но, честно предупреждаю, бросишь в меня еще один снежок, и я расценю это как объявление…

Едва успеваю уклониться от трех стремительно летящих в меня один за другим снежков. Тут же вскакиваю с кровати, и Сесилия кричит, истратив весь запас снарядов, резко поворачивается и бросается за дверь, взвизгнув от смеха. Я сам смеюсь и бегу за ней через весь дом, догоняю в гостиной и, схватив, заваливаю на диван. Сесилия вскрикивает, упав на спину, и пытается от меня отбиться, а ее глаза озорно блестят.

– Ты за это дорого заплатишь, – говорю я и не могу не улыбаться, смотря на нее сверху вниз.

– Я и так дала тебе поспать.

– Ты не идешь на работу?

– Как человек, росший на юге, ты должен знать, что эта белая штука, – говорит она и кивает в сторону окна, – дает южным городам возможность прикинуться несведущими в том, из чего сделан снег, и закрыть предприятия.

– Правда?

– Правда, – кивает она, ее фарфоровая кожа раскраснелась от холода. От красоты Сесилии на мгновение лишаюсь дара речи и прижимаюсь к ней, а она обхватывает меня холодными варежками. Когда я вздрагиваю от неприятных ощущений, она хихикает.

– Француз, у нас будет самый настоящий снежный день. Устроим битву снежками, слепим снеговика, а если будешь хорошим мальчиком, то я приготовлю тебе снежное мороженое.

Я морщусь.

– Что это такое?

– Угощение для послушных мальчиков.

– А как ведут себя послушные мальчики? – Наклоняюсь и прижимаюсь губами к коже, которая не скрыта под слоями одежды. – Ты ведь отдаешь предпочтение умелому языку? Тебе ведь известно, что ты слишком многого просишь.

– Придется тогда выложиться по полной, Француз.

– Всецело готов, – шепчу ей в шею и вжимаюсь в теплую плотную ткань, в которую она завернулась.

– Полегче, ковбой, – говорит она, водит по моим бокам варежками с налипшим снегом, и меня передергивает.

– Хочешь сразиться со мной? Флаг тебе в руки.

В ответ на мой вызов Сесилия щурит глаза.

– Я тебя одолею в два счета, – провоцирует она.

– Думаешь?

– Знаю.

Отбросив попытки добраться до ее кожи, встаю с нее и дивана и киваю, принимая ее приглашение к битве.

– Пять минут, trésor. И советую получше спрятаться.

* * *

Мой четвероногий помощник находит ее в саду по запаху за первую же минуту, и Сесилия визжит как банши, бросив в меня запас плохо слепленных снежков, а потом бежит за дом во двор. Догоняю ее, когда она делает всего два шага по снегу, теряет равновесие и падает.

Не могу не рассмеяться, видя, как она лежит на снегу и трясется от смеха и поражения. Подбегаю к ней и переворачиваю на спину, увидев, что на снегу остался отпечаток ее тела.

– Самая короткая война в мировой истории продлилась тридцать восемь минут, trésor. Не представляешь, как я в тебе разочарован.

Отряхиваю ее от снега, а Сесилия хихикает.

– Да, и что это была за война?

– Англо-занзибарская война в тысяча восемьсот девяносто шестом году.