Финляндская революция

В общем руководстве классовой войной было также проявлено с нашей стороны много поводов для критики. То обстоятельство, что вначале не наступали энергичнее и дальше, обусловливалось, правда, в существенной мере недостатком оружия, хотя и не только этим. Потом, когда оружие было получено, не было достаточно обученного войска; имевшиеся в распоряжении недели не были энергично использованы для составления и обучения новых отрядов, так как вначале не имелась в виду подготовка к более долгой, продолжающейся несколько месяцев, классовой войне. Разумного разделения труда между отрядами не было достигнуто. Большею частью наши поиска сражались всё время без резервов, что вскоре оказалось дли них и утомительным, и опасным. Наши фронты вообще сдерживали хорошо наступление неприятеля, но из-за недостатка резервов и особых ударных батальонов мы сами не были способны предпринимать сильных наступлений. Когда мы на на­шем северном фронте продолжали более долгое время попытки наступления, то там, на север от Таммерфорса, образовался в нашем фронте большой и опасный изгиб, фланги которого оставались почти совсем незащищёнными. Этот изгиб требовал в 5-6 раз больше сил, чем требовал бы на северной стороне Таммерфорса выпрямленный, твердый оборонительный фронт. Такая тактическая ошибка скоро отомстила за себя. Фланговое наступлений белых вызвало в находящихся в конце изгиба слишком утомлённых отрядах замешательство и отступление в таком беспорядке, что неприятелю было легко окружить Таммерфорс и перенести фронт на южную сторону этого города.

Без сомнения, настроение наших войск при этом было уже удручено тем известием, что германское правительство пришло на помощь финляндской буржуазии, послав для начала военные суда на Аландские острова, чтобы поддержать перевозку оружия и вспомогательных отрядов в Финляндию. С Аландских островов была также потом подго­товлена совместная высадка немецких и финляндских белогвардейцев в Ганге, в наш тыл. Русские офицеры позаботились, со своей стороны, о том, чтобы на внешних укреплениях в Ганге, так же, как и на Аландских островах, пришельцам не было оказано никакого сопроти­вления: русские защитники были уведены прочь, a в руки финляндских революционеров не было дано укреплений. Эта высадка, против которой не хватило более наших войск, сделала положение Гельсингфорса явно опасным, а оборону всей юго-западной Финляндии безнадежною. Немедленно было приступлено к эвакуации юго-за­падной Финляндии с целью отступления на восток, - напр., на линию реки Кюммене. Но тогда оказалось, что в тех местностях, где непри­ятель не наступал, было трудно заставить наши войска отступить. При задержке нашей эвакуации и отступления неприятель собрал боль­шие наступательные силы в восточную Финляндию, чтобы затруднить наше отступление в Россию. Отразить наступление этих международных белогвардейских сил стало для нас во второй половине апреля невозможным. И когда наш фронт в Карелии был прорван, то наи­большая часть нашей красной армии оказалась окружённою. Наверно, только около четырёх-пяти тысяч из всей вашей революционной армии пробилось в Россию.

Финляндская буржуазия просила сначала помощи у шведского правительства. Она и получала все время из Швеции оружие и воен­ные припасы, но сделки о настоящем военном вмешательстве не удалось со шведским правительством по той или иной причине заключать. Вместо того шведское правительство пыталось во время резолюции захватить принадлежащие Финляндии Аландские острова. Позднее, когда поражение нашей красной армии могло из Швеции казаться уже не­избежным, и оставались лишь исполнить прямую работу палача, Швеция отправила свою “чёрную бригаду” к Таммерфорсу, чтобы пить кровь революционных рабочих. Это обстоятельство, кажется, нисколько но мешало шведским правительственным социалистам остаться верными лакеями буржуазных партий и правительства своей страны. До прибы­тия чёрной бригады к нам в Гельсингфорс прибыла официозная деле­гация шведских правительственных социалистов, от имени которой секретарь партии Меллер об’яснил, что победа финляндской революции оказала бы большой вред делу международной демократии… Между­народные социал-предатели боялись, следовательно, уже и нашей рево­люции, боялись, что распространяющийся вместе с нею огонь мог опалить перья перин, приготовленных им буржуазией. Теперь, после происшедшего, нам кажется скорое угрожавшей та возможность, что победа нашей революции могла бы, пожалуй, своею демократической программой спутать в начале в соседних странах понятия рабочих о великих задачах пролетарской революции.