Финляндская революция

Год назад мы не могли поверить, чтобы и России произошла уже и течение войны настоящая пролетарская революция. Мы думали: сна­чала мир, потом революция. Вы же, товарищ

Ленин, сказали тогда с глубоким убеждением: сначала революция, потом мир.

И Вы на основании своей уверенности действовали решительно. Когда наступила осень, Вы поспешили из Гельсингфорса в Петроград. Мы посылали Вам личные приветствия с предупреждением: будьте осторожны, Керенский угрожает Вашей жизни. Но Вы не обращали внимания на наши предупреждения, так как по Вашему убеждению, тогда пришло время приступить к смелому натиску и вызвать проле­тариат на революцию.

Русский пролетариат восстал. В октябре он сверг и буржуазных властителей, и тех социалистов, которые являлись их пособниками, и взял всю власть в свои руки.

Мы, финляндские социал-демократы, не понимали тогда значения этого великого события. Мы не верили тогда, что в сентябре 1918 г. власть в России будет всё ещё находиться в руках пролетариата, уни­чтожившего буржуазное государство и созидающего социалистический существенный строй.

Прошлою осенью накануне русской рабочей революции Вы, товарищ Ленин, дали и нам, финнам, совет: “Вставайте, вставайте не­медленно и берите власть в руки организованных рабочих”. Не после­довав в ноябре Вашему ценному совету, мы сделали, - в этом мы теперь убедились - историческую ошибку.

В ноябре в Финляндии образовались самом деле благоприятные для революции условия. В течение лета и осени финляндский пролета­риат ожесточенный беззастенчивой эксплоатацией, дошёл в своей клас­совой борьбе до такой степени, при которой до открытого вооружённого столкновения оставался лишь один шаг. И когда в России раздались призывные звуки рабочей революции, финляндский пролетариат был готов к восстанию. Но социал-демократическая партия, единственная партия пролетариата нашей страны, не была готова. Под давлением классовой власти буржуазии партия была парализована; она приспосо­билась к той самой позиции мирной классовой борьбы, на которой стояла постоянно, напр., германская социал-демократия, - к позиции парламентарного и профессионального рабочего движения, в программе которого социализм бы лишь декорацией, и которое в своей деятельности старалось скорее избегнуть пролетарской революции, чем стре­миться и готовиться к этой величайшей исторической задаче рабочего класса.

Сообразно с этим и мы, сначала поколебавшись, направили при помощи руководства нашей партии революционное стремление нашего пролетариата к простой демонстрации всеобщей забастовки и таким образом, достигли того, что вооружённое столкновение между рабочим классом и буржуазией было тогда избегнуто. Мы не верили в революцию и не хотели подвергать опасности наши организации и наши демо­кратические завоевания, но желали до тех пор, пока возможно защищать и увеличивать эти завоевания парламентарными средствами.

Теперь, после происшедшего, нам кажется большей, чем прежде, та возможность, что революция могла бы тогда привести к победе, но, вероятно и в лучшем случае лишь к частичной победе, - вряд ли к победе рабочего класса, но скорее к демократическому компромиссу между буржуазными партиями и большинством нашей социал-демокра­тической партии, после чего часть нашей партии должка была бы на­править свою деятельность на призыв рабочих на путь действительного революционного социализма. Хотя, таким образом, непосредственным результатом революции в ноябре вряд ли был бы захват власти рабо­чим классом, но всё же рево-

люция могла бы иметь тогда значение исторического шага вперёд в направлении пролетарской революции, и обязанностью нашей партии, как боевой организации рабочего класса, было наступать по этому направлению, - наступать возможно дальше, а не ожидать нападения буржуазии. При такой тактике классовая борьба нашего пролетариата, по всей вероятности, могла бы продвинуться вперёд, конечно, не без жертв, но с гораздо меньшими жертвами, чем эта борьба потом потребовала.

Ибо, не исполнив в ноябре боевой обязанности нашей партии, мы все же могли избежать вооруженного столкновения лишь на короткое время. Мы не могли обеспечить парламентарными средствами осуществления демократической конституции, установления законодательным путем 8 часового рабочего дня и прочих важных парламентских реформ, казавшиеся уже столь близкими. Напротив, все демократические завое­вания подвергались всё более и более явной опасности, ибо буржуазия нашей страны готовилась к гражданской войне, основывая себе боевые организации, стремилась насилием захватить эти завоевания. Перед этой опасностью центральные органы нашей партии принялись готовиться к защите рабочего класса. Но эта подготовка не велась все же с такими энергией и уверенностью как если бы готовились к такой борьбе, к которой влекло бы желание, а не к такой, избежать которой считали за счастье.