Финская баня

Вскоре они оказались в небольшом поселке с деревянными домами у самой дороги, направляясь к местному отелю, где они собирались перекусить. Колотая это немало удивило, но потом он подумал, что на пограничном переходе должно быть соответствующее место, чтобы человек мог переночевать или провести некоторое время, пока будут решаться какие–то его дела. Юхан между тем разговорился с тем человеком, который назвал нужный им пункт, о чем–то расспрашивал, упомянул даже Стокгольм. Напрасно он про Стокгольм спросил, напрасно… Плохо то, что они не могут переговариваться при людях, еще там, у Хапайненов, договорились, что он, Колотай, будет выдавать себя за глухонемого, а потом, когда все более–менее выяснится, лучше ему быть дипкурьером, которому нужно в Стокгольм в советское посольство к послу Коллонтай, кстати, он ее родственник, а разница в написании фамилии — чисто техническая, и финская справка, что это русский пленный — недействительная, он не бывший солдат, а дипломат. «Если ты дипкурьер, то где твои бумаги, документы?» — могут спросить у него. «Вот здесь все, — скажет он, показав пальцем на свой лоб. — И все секретное и несекретное — там».

Но это, как говорится, запасной вариант. А вот в этот момент как поведет себя Юхан с этим человеком, не вызовет ли у него подозрение? Не выдаст ли его шведский язык с финским акцентом?

Они старательно оббили на крыльце свежий снег, вошли в отель, чтобы съесть чего–нибудь горячего и, может, даже выпить по кружке пива, потому что потели они во всю силу: и в дороге, и на субботнике по расчистке снега. Как только вошли в фойе, их встретил пожилой метрдотель в фирменной одежде с галуном, расспросил, чего они хотят. Им дали два столика, принесли — даже очень быстро — по кружке темного овсяного пива, потом гороховый суп, сосиски с ячной кашей, салат из грибов, черный хлеб.

Все шло за милую душу, мужчины ели и пили молча, только изредка Юхан что–то спрашивал у своего соседа, тот коротко отвечал, иногда искоса поглядывал на Колотая — не иначе, думал, что за тип здесь оказался — с той стороны? Колотай специально ел «некультурно»: громко хлебал суп, жевал, не закрывая рта, и хлебные крошки иногда падали на стол, сильно шмыгал носом, а губы вытирал рукавом куртки, гримасничал. Одним словом, входил в роль: а что, может, и пригодится?

Когда расплачивались, Юхан заплатил за обоих, что очень удивило официанта: чтобы молодой человек да не имел денег заплатить за еду? Действительно, может, он такого типа видел в первый раз?

Тот швед со своей компанией вышли первыми, а они нарочно тянули, чтобы оторваться от незнакомых.

Юхан, естественно, не мог передать содержание своего разговора со шведом, но сказал главное: Хапаранда на этой дороге, может, сотня километров или даже больше. «Поехали?» — спросил по–русски и улыбнулся. Но улыбка была невеселой. Он устал, как, кстати, и Колотай. Стоило бы переночевать в этом отеле, но они боялись останавливаться близко от границы: а вдруг какая–нибудь проверка? Вдруг кого–то ищут, а найдут их? Хотя в такую погодку устраивать проверку мог только последний дурак. Зато им смелее идти к своей цели — меньше встретится всяких проверяющих. «Поехали», — ответил Колотай после долгой паузы. Овсяное пиво слегка затуманило голову, стало немного легче на душе, видимо так же чувствовал себя и Юхан, потому что периодически повторял сам себе: карашо, карашо. Дорога, как и раньше, вела на запад, косой снег летел им в лицо, залеплял очки, и они часто останавливались, чтобы протереть слюдяные стеклышки. Менялись: то первым шел Юхан, то вперед выходил Колотай, потому что по целику было идти намного тяжелее, чем по протертому следу. Они заметили, что у дороги справа торчат километровые столбики около метра высотой, как на контрольной полосе границы, правда, те были густо поставлены, с проволокой в несколько слоев. А здесь столбик стоял один, и на нем белой краской поставлена цифра — 05, через километр — 06 и так далее. Может быть, отсчет шел от границы? И пойдет до самой Хапаранды? Придется проверить…