Финская баня

Вот двухэтажная школа, окрашенная в спокойный желтоватый цвет, с двумя рядами окон, с небольшим, никак не парадным, входом. Что это — школа, они, может, и не подумали бы, но как раз прозвенел звонок. Во двор школы высыпали дети, уже одетые, будто они только и ждали звонка. Но не было здесь той суеты, толкотни, смеха, улюлюканья — всего того, что характеризует наш школьный коллектив: тут чувствовался совсем другой темперамент, другое воспитание. Подростки шестого–седьмого класса спокойно расходились по своим улицам и направлялись домой, неся на плечах немаленькие ранцы с учебниками. Это намного лучше, чем тащить в руке тяжелый портфель или какую- нибудь полотняную сумку, как когда–то таскал он сам, Колотай.

Они подошли к вокзалу. Не терпелось занять свое место у окна и смотреть бездумно, как мелькают деревья у дороги, здания, горы, высокие и не очень, и все такое белое от снега, что невольно хочется надеть темные очки. И вот поезд уже стал на свое место, паровоз пыхтит паром, разогревает нутро, чтобы одолеть далекую дорогу, которая его ожидает. Пассажиров не скажешь, что много, они не спешат, ведут себя спокойно, уверенно, будто знают, что поезд без них не поедет. Люди с дорожными сумками, рюкзаками, у некоторых связанные лыжи в руке… Юхан ведет Колотая в их вагон второго класса — не самый дешевый, но и не столь дорогой, как первый. Они занимают купе на четыре человека, но пока что никто не приходит, и они тешат себя надеждой, что, возможно, поедут только вдвоем. Наконец пассажиры заняли свои места, провожающие покинули вагоны, паровоз дал сигнал отправки, заскрежетали отпущенные тормоза, загрохотали буфера, вагон дернуло, поезд тронулся и поехал: слава Всевышнему! Колотай готов был кричать и плакать от радости, что вот они уже на пути к своему спасению. Но тут же осадил себя, словно горячего коня, отругал за безоглядный оптимизм: впереди их ожидают еще вон какие испытания, еще неизвестно, чем все может закончиться. Подожди, еще наплачешься, еще наскачешься…

— Оннэа! — все же не удержался Колотай и подал руку Юхану.

— У добры час! — ответил Юхан по–белорусски и крепко пожал руку Колотаю.

Колотая удивило, что он запомнил слова, сказанные при прощании его отцом, когда они выезжали со двора. Те слова сбылись, пусть же сбудутся и эти.

Они едва успели осмотреться, разложить свои рюкзаки, раздеться, как послышался стук в дверь, и в купе вошел средних лет железнодорожник, его форма немного напоминала советскую по цвету, но фуражка была очень непривычной для чужого взгляда, сказал «хэй», потом произнес что–то требовательно. Юхан тут же стал искать свой билет, а на него глядя, то же самое сделал и Колотай. Проводник забрал их билеты, засунул в свою книжку с делениями на каждое купе и еще много чего–то говорил Юхану, а тот лишь кивал головой. Оба они называли столицу Швеции — Стокгольм, но как–то не так, а Стоккольм — видимо, как произносят шведы.

Когда они остались в купе одни, Юхан при помощи жестов и немногих русских слов пытался объяснить Колотаю смысл его разговора с проводником. Колотай понял, что они будут ехать три или четыре дня, что на некоторых станциях они будут стоять по несколько часов, пока поменяют паровоз и машиниста с кочегарами. Что на ночь он будет выдавать им постельные наборы, а спать они пусть ложатся на верхних полках, потому что нижние могут быть заняты людьми в годах, которые сядут в вагон на любой станции. Все это высказать Юхану было нелегко, как и Колотаю понять без переводчика, однако они постепенно привыкли к такому обмену новостями или даже мыслями: вынуждали обстоятельства.

До ночи оставалось еще время, и они могли отдохнуть от всех дневных перегрузок и забот, повспоминать. Путешествие хорошо тем, что оно дает человеку возможность быть самим собой, никто не лезет в душу, никто не мешает, не достает вопросами и всякими просьбами — ты словно один во всем мире. Естественно, каждый человек думает о чем–то своем, о том, что ему ближе, что его недавно впечатлило или удивило, что его волнует и чего он ждет от путешествия. Если это короткая поездка, если ты должен что–то сделать и тут же вернуться, мысли твои будут вертеться вокруг этого задания, не выходя на какие–то глобальные проблемы. Нашим беглецам было о чем подумать, о чем помечтать: они находились между небом и землей, оба они стояли на грани открытия новой страницы своей жизни, может, очень интересной, а может… Колотай хотел опять вернуться в тот мир, из которого его выбила война, и еще неизвестно, все ли так пойдет, как они задумали.