Фиолетовый холм (СИ)

Гермиона невольно представила себя хозяйкой этого величественного дома и вдруг поняла, что ей отчаянно этого хотелось. За этими мыслями она и уснула.

Грейнджер проснулась на рассвете.

Гермиона осмотрелась. Утренний свет освещал комнату.

Все бумаги были бережно собраны и сложены на письменном столе, складки на ковре старательно заглажены. На оконных стёклах переливались зимние узоры, сплетённые из сотен снежинок. Внизу у оконной стены ковёр был откинут в сторону, словно кто-то в спешке забыл его завернуть. Гермиона поднялась и подошла ближе. За отворотом ковра лежала деревянная дощечка, вынутая из пола. Проём в полу был неглубокий, Гермиона опустила туда руку и достала старый потрёпанный временем томик.

— Это ещё что такое? — удивилась она. Гермиона села прямо на ковёр и стала бережно переворачивать ветхие страницы, испещрённые мелким рукописным текстом. Это был дневник, и он явно принадлежал волшебнику. На пожелтевших страницах перед взором Гермионы Грейнджер вырастали целые города и страны, в которых он побывал, вырисовывались невероятные магические формулы и таинственные знаки, отрывки редчайших рукописей, требующие расшифровки, старинные руны и древние рецепты зелий. На одной из страниц Гермиона увидела поистине ужасное существо, с которым она однажды уже сталкивалась — василиск. В дневнике был подробнейшим образом описан процесс выращивания этого существа. Тёмные и кровавые заклинания сменялись полезными и светлыми чарами, но больше всего в дневнике уделялось внимания чарам омоложения, вечной молодости и красоты. Несколько рецептов зелий, дарующих юность, были подробнейшим образом изложены уверенной рукой автора, и, наконец, раскрывались секреты бессмертия.

«Я назову это крестражем, — значилось там. — Это будет моё самое великое открытие, самое главное изобретение в моей жизни! И тогда я буду жить вечно!»

— Кто тут? — раздался обеспокоенный мужской голос. Регулус появился на своём портрете и уставился на сидящую к нему спиной Гермиону.

— Всего лишь я, — ответила она, повернувшись. — Пришла навестить тебя.

— Что-то я не слышу криков матушки с первого этажа, — покачал головой Регулус.

— Твой дом изменился, — пожала плечами Гермиона. — Что это? — она показала Блэку дневник.

— Я думаю, что ты уже и сама поняла, что это, — отозвался Регулус. — Если прочла хотя бы пару-тройку страниц.

— Это дневник Герпо Омерзительного, — выдохнула Гермиона. — Откуда?

— Я говорил, что читал его. Он достался моему предку от самого тёмного волшебника.

— Всё это время он был здесь? — Гермиона кивнула в сторону открытого тайника.

— Верно, — согласился Регулус. — Однажды Тёмный Лорд приходил к нам за этой книгой, отец рассказывал мне об этом. Когда Реддл вернул дневник, отец вдруг решил его скрыть здесь, под полом кабинета. Я всё видел тогда. Это действительно тёмные и опасные записи.

— И ты полностью прочёл его? — нахмурилась Гермиона.

— Да. Так я и узнал о крестражах. Возможно, тогда-то я и догадался, что у Тёмного Лорда есть крестраж, сейчас это кажется мне далёким и туманным прошлым.

Гермиона сжала дневник в руках с такой силой, что страницы затрещали:

— Кто его достал?

Регулус непонимающе посмотрел на неё.

— Кто достал его из тайника? — спросила Гермиона. — Кто здесь был?

Регулус про себя чертыхнулся, похоже, Малфой, когда забирал чашу из тайника, так торопился, что не вернул всё на место.

— Не знаю, — отстранённо сказал Регулус. — Наверное Кикимер, когда убирался тут. Кто же ещё?

— Кикимер, значит? — недоверчиво проговорила Грейнджер, поднимаясь с пола. — Посмотри-ка вокруг. Видишь, как аккуратно уложена каждая бумажка на письменном столе, вся мебель расставлена, а на ковре кроме этого места нет ни единой складки. Придумай другой ответ, Регулус Блэк!

— У меня для тебя один ответ, Гермиона Грейнджер! — настаивал Регулус. Он вполне мог сдать ей Драко, ведь это было общее дело, и, когда Малфой забирал чашу Хаффлпафф, он собирался передать её Гермионе. Но как объяснить Грейнджер, что Регулус открыл едва знакомому Пожирателю смерти свой самый ценный тайник, а тот обратился к нему за помощью после столь короткого и не особо приятного общения?

Грейнджер смерила его уничтожающим взглядом, не обещающим ничего хорошего.

«Как он может так упрямо отпираться?» — возмущённо подумала она. Гермиона почувствовала странное раздражение, но она не могла себя заставить долго злиться на Регулуса. Он стал ей дорог, слишком дорог. Она испытывала к Блэку странное чувство, вовсе не свойственное рассудительной Гермионе Грейнджер. Нечто похожее она испытывала по отношению к Рону на шестом курсе — влюблённость, желание быть рядом, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, что чувствовала Гермиона сейчас.

Она положила дневник Герпо на место и приставила дощечку. Ковёр расправился.

— Я пришла сказать, что чашу мы уничтожили, — сказала Гермиона.

Регулус постарался сделать удивлённое лицо. Вышло не очень.