Фиолетовый снег

Когда я вернулась домой, прогулявшись в пару магазинов, уже вечерело. Дни были короткими и тусклыми. В последнее время солнышко на небе показывалось слишком редко. Дороги, по случаю наступивших длительных выходных дней, были засыпаны снегом и через его толстую прослойку отважные автомобилисты прокатали узкие черные колеи. Я ехала медленно. Мне надо было немного притушить ликующее состояние души, затопившее мое сердце при виде Ваниной розы. Я согласна со многими нашими коллегами: рядом с Бортниковым невозможно не радоваться: он одним своим присутствием делился с окружавшими его людьми бесконечным теплом своей натуры. А после того, как мальчик познакомил меня со своим отцом, я словно проснулась и вдруг отчетливо поняла, какими должны быть отношения близких и любящих друг друга людей. Значит, все, что я с таким трудом создала для себя, весь мой маленький мир оказался ложью и обманкой? Отношение моей матери ко мне, всегда опускавшей меня на вторые роли по сравнению с сестрой, и при этом делая меня ей должной – разве это любовь? Почему я была обязана бежать и спасать их по первому требованию, получая вместо благодарности презрение и зависть, а также отказ в любой помощи для меня? Разве это правильно? Мой идеальный брак с красивым и богатым мужчиной, в котором каждый живет своими личными событиями, не снисходя к интересам другого… Разве так должно быть? Моя вселенная рушилась и сыпалась трухой на грязную неубранную дорогу. Уже не радость, а слезы текли ручьями по щекам и падали крупными каплями на куртку. Бортниковы! Ну зачем вы сюда приехали?

Я представляла Ивана и понимала, что и у меня мог быть самый лучший на свете сын. Или умница-дочка. Я всегда бы ей говорила, как она красива и неподражаема. Сколько потенциально талантливых людей ведет серое никчемное существование только из-за того, что родители в детстве не похвалили ребенка за нарисованный первый в его жизни цветок! Малыш так старался порадовать маму! Не важно, что на обоях. Ведь ему никто не дал лист чистой бумаги и цветные мелки, а ткнули носом в испачканный угол и наорали, что виниловые обои стоят больше двух тысяч рублей за рулон! Вот скажите мне, причем тут скучные стены, когда так хотелось нарисовать на них сказочный лес! Ребенок больше никогда не возьмет в руки карандаш или кисть… Мир потеряет необычного художника. А постаревшие родители будут жаловаться друзьям и коллегам, что их чадо, кроме водки, ничего не интересует!

Я сидела перед своим домом в машине и смотрела на розу. Спасибо тебе, мальчик, за поддержку. Я не рассыплюсь. Я снова соберу по кирпичикам свой мир. Пусть это дело не одного дня или даже месяца, но я постараюсь снова стать личностью, а не училкой английского или красивой куклой богатого человека, которую, по мере надобности, можно засунуть в дальний угол или вытащить, хвастая ее возможностями перед гостями.

Пристроив длинный стебель на сгиб локтя, я заперла машину и отправилась домой.

Семен, куда-то собираясь, бегал по квартире и одновременно говорил по телефону. Когда я вошла с розой в гостиную, он мазнул по нам взглядом и ушел на кухню договаривать. Голос зазвучал значительно тише. Через минуту он ворвался обратно:

– Опаздываю, бегу, целую! – Скороговоркой выпалил он и вышел в прихожую одеваться. Я пошла за ним.

– Вопрос первый. Тебя сегодня ждать? Вопрос второй. Завтра тридцать первое декабря. Новый год.

Семен остановился и наморщил свой ровный греческий нос.

– Училка, что тут можно сказать? Ответ первый. Мы – взрослые свободные люди. Ответ второй. Тридцать первого декабря мы встречаем новогоднюю ночь в ресторане с Игнатьевыми и Труновыми. Одень тот комплект с сапфирами и бриллиантами, что я привез из Франции. И то синее платье, что недавно купила. Помнишь, мне показывала? Не грусти. – Он щелкнул меня по носу, надел ботинки и застегнул куртку. А потом захлопнул дверь.

И такую жизнь я считала нормальной? Ду-ура!