Фирменный поезд Фомич

Валерий Михайлович хохотнул.

– Все правильно, – сказал Степан Матвеевич. – Универмаг – достояние общественное.

– Я, – сказал Валерка. – Мы. Весь отряд.

– Весь не надо. Достаточно четверых, – сказал Граммовесов.

– Запишите. Я, Валерий Стинцов. Михаил Кафтанов. Погорелов. Бражников. Мы пойдем! – И прозвучало это так, словно они пойдут грудью на огневую точку. А может, правда пошли бы…

– Отлично, – сказал Степан Матвеевич. – Вы, Валерий, руководитель этого строительного отряда?

– Да, Степан Матвеевич. Отряд доверил.

– Это хорошо, хорошо… Ваш отряд – единственная организованная у нас в поезде группа. Все пассажиры едут сами по себе. Между ними никакой связи. Чисто механическое смешение. А у вас командир. У вас дисциплина. Один за всех, все за одного. Но главное – организованность и дисциплина.

– Знаем мы, какая у них в отряде дисциплина и организованность, – насмешливо и зло протянул Семен.

Ну и тип! Ведь это он снова про меня и про Ингу.

– У нас дисциплина железная, – твердо сказал Валерка. – У нас все комсомольцы. Мы и не с такими делами справлялись.

Тут он, конечно, хватил немного лишку, но понять его было можно: за свой отряд болел сейчас душой справедливый Валерка.

– Вот ваша организованная единица пусть и возьмет шефство над поездом, пока все не кончится к общему благополучию. Проведите беседы, помогите с раздачей пищи, да мало ли что еще… Не допускайте паники, ненужных слухов. Назначьте в каждый вагон по нескольку ответственных. Пусть они людей займут. Можно даже лекции прочитать о международном положении, например.

– Лекции у нас есть кому читать, – обрадовался Валерка. – У нас даже самодеятельность есть. Можем концерт организовать.

– Можно и концерт, только не сегодня. Пусть люди отдохнут. А вот завтра может и концерт понадобиться.

– Наш отряд все сделает, Степан Матвеевич! У нас, знаете, какие ребята и девушки в отряде подобрались! Мы уже второй год ездим в Фомскую область на свинарники.

– Ну и молодцы!

Степан Матвеевич коротко и толково объяснил, что нужно сделать. Адресов мы, понятно, не знали. Но тут уж ребята должны были поработать своими головами.

24

– Пошел, – сказал Валерка и остановился возле макета магазина. Что дальше, он не знал. Да и никто не знал, кроме Семена и Валерия Михайловича.

– Вот что, товарищи, – обратился к ним Степан Матвеевич, – положение с поездом очень серьезное. Я думаю, вы сможете отбросить всякое недовольство, наши с вами разногласия. В поезде дети и старики. Нам нужна ваша помощь. Пожалуйста, покажите, как это делается.

– Мое! И никого это не касается, – отрезал Семен. Он словно сдурел с этим магазином, а ведь вполне нормальным человеком был до этого случая.

– Пожалуйста, товарищ Кирсанов, – попросил Степан Матвеевич.

– Нет и нет!

– Ну хорошо. Вы, Валерий Михайлович. Ведь женщины и дети.

– Валерий Михайлович! – взвился Семен. – Не показывайте им! А сами! Пусть сами попробуют! А то на все готовенькое, ложечкой к ротику. Ешьте, детки, кашку!

– Тут, Семен, перегиб получается, – словно очнувшись, сказал Валерий Михайлович. – Почему не помочь? Ведь человек человеку друг, товарищ и этот… Ну, в общем, понятно. Особенно сдружившимся на стройке студенткам и студентам. Гиблое дело. Я, как декан факультета журналистики, не могу не помочь товарищам.

– Перебежчик! – заорал на него Семен.

– Не орите на меня, товарищ Кирсанов, – повысил голос и новоявленный декан. – Успокойтесь. Люди в беде. Да какое право вы имеете отказывать им в просьбе? Вы что, действительно считаете себя собственником этого доходного дома? Ош-шибаетесь! Глубоко ош-шибаетесь! Это здание, макет, если хотите, общественное достояние, реликвия человеческого общества! Это… это! Да у меня даже слов нет, чтобы выразить все накипевшее в моей душе. Не мешало бы вам вспомнить, что у вас едет жена в этом же поезде и, заметьте, в качестве простой пассажирки.

Семен молчал. Он о чем-то думал. Что-то новое открылось ему. На Ивана он посмотрел с любопытством.

– Товарищ Крестобойников! – взмолился Степан Матвеевич.

– Понимаю, понимаю. Рублей хотя бы двести…

– Каких рублей?

– Да можно и в разных купюрах. Заимообразно.

– Это за показ, что ли? – не утерпел Иван.

– За показ деньги платят. Шучу, шучу. Деньги нужны совсем на другое. И потом, ведь заимообразно.

– Деньги соберем, – сказал Степан Матвеевич. – Артем, пишите. Придется складываться. Кто сколько может?

Денег у меня уже не было. Ничего я не мог сложить с другими. Но деньги нашлись. И не только в нашем купе. Я записывал.

Валерий Михайлович принял деньги с достоинством и еще раз заверил, что берет их заимообразно. Он высвободил ноги из валявшихся на полу простыней и шагнул к макету.

– Уйдет, – убежденно сказал Валерка. – Как пить дать, уйдет.

– Туфли? – нисколько не обиделся Валерий Михайлович. – Туфли ведь остаются здесь.

– Туфли жмут.

– Жали, да перестали. Растоптались, так сказать.

– Все равно уйдет, – повторил Валерка.

– Я могу и не экспериментировать, – предложил Крестобойников.

– Прошу вас, – сказал Степан Матвеевич.