Фирменный поезд Фомич

Валерий Михайлович преспокойно опустил в крышу макета левую ногу. Она вошла туда как в туман. Затем вторую. Вот он уже погрузился по пояс. Затем лишь голова осталась на поверхности макета. Голова повернулась лицом к ошарашенным зрителям, подмигнула и исчезла.

Все. Валерий Михайлович ушел в настоящий, не игрушечный мир.

Никто ничего не сказал, даже не ойкнул, не охнул.

Прошла минута. Валерий Михайлович не возвращался. Прошла вторая…

– Теперь мы знаем, как нужно уходить, – сказал Степан Матвеевич. – Шагнул, и все. Начали.

Валерка стукнул ногой о крышу макета. Только и всего. Никуда его нога, ни в какой туман не вошла.

– Осторожнее! – крикнул Семен. – Крышу обвалите. Там же паника начнется, и магазин закроют.

Валерка растерянно оглянулся.

– Еще раз, – сказал Степан Матвеевич. – Только действительно осторожнее.

За окнами универмага можно было рассмотреть какое-то ускоренное движение маленьких человечков. Наверное, магазин и в самом деле тряхнуло.

И снова Валерку постигла неудача. И еще, и еще!

– Разуться надо, – подсказал Михаил.

Валерка безропотно разулся. Он сейчас бы даже и разделся, если бы это только помогло ему выполнить задание. Но и босой командир строительного отряда не смог проникнуть в макет. Валерка явно растерялся.

– Тут что-то не то, – сказал Иван.

Все мучительно думали, в чем же секрет? Что все пропустили, не заметили в действиях Валерия Михайловича? Лишь начальник поезда с удивлением смотрел на чудеса науки.

Попытку Валерки повторил студент Михаил. Результат оказался тем же самым. Попробовали и другие студенты. Нет. Ничего у них не выходило. Настрой, что ли, был не тот? Или просто не поняли технику исполнения? Впрочем, не вышло вообще ни у кого. Степан Матвеевич даже был вынужден прекратить эксперименты, потому что, как ни осторожно пытались проникнуть через крышу макета экспериментаторы, а легкие толчки все же случались. Это для нас они были легкими, а для людей в магазине, наверное, весьма ощутимыми. Через миниатюрные окна уже замечались приметы паники.

– Прекратим, – сказал Степан Матвеевич. – Тут что-то другое.

– А вот и не вышло, – сказал Семен. Он, несомненно, был рад нашей неудаче.

– Вот что, Семен, – сказал Иван, – рассказывай, как туда нужно проникать, или я за себя не ручаюсь.

– Не ручаешься! – мгновенно вскипел Семен. – Ты за себя не ручаешься! Я тоже за себя не ручаюсь! Ты думаешь, я не вижу, я слепой? Нет, фигу! Я все вижу.

Иван едва сдерживал себя. Семен, конечно, заметил кое-что правильно. Но глаз своих Иван на Тосю не «клал», и мыслей у него никаких черных не было. Ну, страдал, конечно, человек. Страдал. Это было видно. Я, по крайней мере, видел. Такое случается с людьми. Но и боролся с собой Иван, честно боролся. И ничего Семен не мог поставить ему в вину. Напрасно он набросился на Ивана.

Да-а… Теперь Семен был под надежной защитой. Он мог говорить Ивану что угодно, и тот все равно смолчит. Семен даже ударить Ивана мог, и тот все равно бы не ответил, разве что зубы свои стер в порошок. Все точно рассчитал Семен Кирсанов, единственный, кто мог сейчас помочь нам.

– Что же это он так про свою жену? – недоуменно спросил Степан Матвеевич. – При чем тут Тося?

– Да ни при чем, – сказал я.

– Ага! Ни при чем? Сам нашел кралю с ребенком и теперь хочешь, чтобы и Тося!

– Ну ты тип, Семен, – сказал я. Ведь ничем его сейчас не возьмешь. Полностью обезопасил себя со всех сторон.

– Ради бога, – попросил Степан Матвеевич, – расскажите или покажите, как это делается.

– Да делайте что хотите. Вас много, а я один. Только в том и вся ваша сила, что вас много!.. Пусть он вообще на Тосю не смотрит. И на глаза не попадается. Знаю я, садятся холостыми, а вылазят женатыми!

– Иван, – попросил Степан Матвеевич.

Иван ничего не сказал, протиснулся между людьми и пошел по коридору в сторону купе проводниц.

– Вот и пусть ходит ищет себе в другом месте.

Никто не бросился вслед за Иваном…

25

– Что еще нужно сделать? – спросил Степан Матвеевич.

– Ничего, – буркнул Семен. Он вдруг ни с того ни с сего сник, увял, постарел.

Но он все же шагнул к макету, поднял ногу прямо в ботинке, опустил ее в крышу, и снова, как в молоко, вошла она туда, потом вторую, погрузился по пояс, исчез весь, даже не взглянув на нас.

– Все равно ничего не понял, – сказал Валерка.

– Я тоже, – сказал Степан Матвеевич.

Ничего не понял и я. Никакого дополнительного секрета и фокуса здесь не было. Семен исчез, и все.

– И этот навек, – прошептал начальник поезда.

Но Семен исчез не навек. Голова его вынырнула из крыши даже нетреснувшего и нераскрывшегося макета, потом плечи, туловище, руки, ноги. Вот он спрыгнул на пол и преспокойно уселся на свое место.

– Демонстрационный зал там, моды показывают.

И все.

– Так в чем же дело? – устало спросил Степан Матвеевич.

Никто не знал. Валерка по своей инициативе снова подошел к макету и попытался влезть в него. Нет. Ничего у него не вышло.

– В чем дело, Семен? – умоляюще проговорил Степан Матвеевич. – Ведь для дела, для спасения…

– Не знаю. Я прохожу, а вы почему-то нет. Так он устроен.