Фитиль для керосинки

Пока бабка кипятила чайник на керогазе и накрывала на стол, Венька показал Шурке ее фотографию на стене и был очень доволен — Шурка подтвердил, что она и правда «очень!»

Нина пришла скоро, разрумяненная с мороза, в какой-то розоватой вязаной шапочке, припорошенной снегом — Веньку вдруг поразило ее сходство с бабушкиной фотографией на стене, и он невольно оглянулся, чтобы сравнить. Когда же он перевел глаза на Шурку, то увидел, как тот, насколько это вообще было возможно его рыжему веснушчатому лицу, покраснел — и шея, и уши — все стало ярким — хотелось потрогать, не горячее ли. И Нина тоже смутилась, подавая ему руку для знакомства. Но неловкость сразу исчезла — бабка разряжала любую заминку своим присутствием-то ли от нее исходила какая-то особая, приобретаемая только с тяжело пережитыми годами доброта, то ли по природе ей это было дано. Весело пили чай, вспоминали смешные случаи, Шурка пригласил Нину посмотреть его клеста, вернее клестиху, которая села на яйца, что теперь больше всего заботило его с мамой — надо было ее кормить и охранять от кота.

Смерклось неожиданно быстро. Такой день зимой в нашем краю-только рассветет, а уже сереет день и скукоживается, как береста на костре. На обратной дороге Венька похвалился: «Мировая девчонка!» — «Да». — Просто подтвердил Шурка: «Я с ней дружить буду.» Непонятно почему — это кольнуло Веньку, но он не подал виду и ответил: «Дружи. Она очень хорошая!» Серое плотное пространство впереди превращалось в улицу только благодаря светлячкам окон, пробивавшимся сквозь снежные ветви. Потом из мглы выступали заборы, и даже можно было рассмотреть недоеденные дроздами и скворцами кисти рябины и черные ягоды боярышника. Венька останавливался, пригибал ветки, обсыпался снегом и рвал их застывшими пальцами. «Держи!» — протягивал он Шурке, и они набивали рот сладкой мякотью. На перекрестке горел единственный фонарь на деревянном покосившемся столбе. В желтом свете ребята увидели приколотое свежее объявление: «Набор в драмкружок. Подготовка новогоднего представления…»

— Только что повесили! — уверенно сказал Шурка. Когда днем шли, его не было.

— Какое это имеет значение! — равнодушно отмахнулся Венька.

— Имеет, — значит, там все на новенького. — Он помолчал. — Ты любишь читать? Вот «Всадник без головы» или «Пестрая лента»…

— Нет, — перебил Венька, — это все выдумки. Я люблю про Миклухо-Маклая, Пржевальского, Афанасия Никитина… но если ты хочешь, давай сходим, запишемся…

В поселке было два клуба. В старом «зимнем» крутили кино и зимой и летом, и он находился «на той стороне», куда домашним законом дорога Веньке была закрыта. В новом «Летнем» именно летом работала читальня, тут давали шахматы напрокат, на покосившихся столиках играли в домино, торговали пивом в синей палатке, и по праздникам и выходным выступали артисты на открытой эстраде. Когда-то это было, наверное, красивое сооружение. Говорят, построили его при Шаляпине, и сам он открывал его и даже пел, но с тех пор, видно, его покрасили два раза — два, потому что одна краска, более светлая, выступала из-под второй облупившейся. Это уже предположил Шурка, пользуясь дедуктивным методом Шерлока Холмса.

Драмкружок занимался в помещении за сценой. Тут было несколько комнаток и небольшой репетиционный зал. Пахло дымком и сковородкой, как всегда, когда топится буржуйка. Народа было немного — несколько взрослых и ребят. Все сидели на стульях, не раздеваясь, и тихо переговаривались.

— Вы в кружок? — Выглянула девушка из одной двери. — Заходите! — И распахнула ее пошире, чтобы их пропустить.

В комнате за столом перед зеркалом вполоборота сидел совершенно седой человек с красным лицом белыми усами и белой небольшой бородкой. Если бы не папироса между двух тонких изящных пальцев, можно было подумать, что это Дед Мороз лично пожаловал организовывать постановку к Новому году.

— Молодцы, что пришли! — сразу начал Белобородка, как его тут же прозвал Венька. — Дела всем хватит. Раньше не занимались? Ничего — у нас есть замечательная система Станиславского, по ней будем работать! Как вы о нас узнали?

— По объявлению!

— Правильно, — обрадовался Белобородка! Видите, Верочка, я был прав! У нас действительно самая читающая страна в мире и нет безграмотных! Так? — Он указал пальцем на Веньку. Тот помедлил мгновение, соображая, что надо делать, и произнес:

— Вениамин! — Белобородка перенес свой палец на Шурку, и тот уже без задержки отрапортовал:

— Александр!

— Отлично! Ну, вот вам и первая задачка, которую вы решили совершенно верно! А теперь все в зал и через пять минут — начинаем! Венька не понял, какую они задачку решили, кто такой Станиславский и зачем в театре система, но Белобородка показался ему человеком добрым и слегка выпившим. Он поделился с Шуркой, и они решили, что не ошиблись.