Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

В апреле 1986 года грянула чернобыльская катастрофа, и Евгений Павлович оказался на передовой. В числе других наших героических спасателей он был на месте ядерной аварии, пытаясь найти способы остановить распространение радиации, смертельно опасной для всего живого. Точно такой же смертельной опасности он подвергал и самого себя. Немало наших ученых кинулось спасать человечество от ядерной угрозы, ради общего блага пожертвовав своим здоровьем, а в некоторых случаях и своей жизнью. Вечная им слава!

В будние дни, когда Мессбауэр приезжал к нам в Москву, я их с Юрой практически не видела. У них была напряженная научная программа, которой они были заняты с раннего утра и до позднего вечера. Помимо работы в Курчатнике, Рудольф активно сотрудничал с другими московскими институтами, в том числе с институтом Хим-Физики, где директором в то время был академик В.И.Гольданский, с которым они были давними и близкими друзьями, и другими научными центрами.

В один из первых своих приездов в Москву Мессбауэр посетил семинар академика Л.Д. Ландау и потом часто вспоминал о том, в какой своеобразной атмосфере этот семинар проходил. Докладчиком был кто– то из приглашенных иностранцев, – его фамилии Мессбауэр не запомнил, – и Ландау вел семинар на прекрасном английском языке. Иностранный ученый излагал свою работу, состоящую из четырех пунктов, на которые он постарался ответить. Когда докладчик закончил свое выступление, Ландау взял слово и последовательно, пункт за пунктом, опроверг его утверждения. После чего спросил:

– Может быть, кто-нибудь хочет что-то добавить? – желающих выступить, как и следовало ожидать, не нашлось, а на основного докладчика старались не смотреть – вид у него был самый несчастный.

Рассказывая эту историю, Рудольф весело смеялся, как и на все комические происшествия, которые случались с ним в Москве.

Это была единственная встреча Мессбауэра с Л.Д. Ландау.

В связи с этим расскажу один смешной эпизод.

Я, конечно, знала Льва Давидовича Ландау, – в свое время на каком-то мероприятии в Институте физических проблем им. Капицы Юра представил меня Дау, как по его настоянию физическое сообщество называло своего кумира и учителя. Дау одобрял Юру по той причине, что тот женился, когда ему было около тридцати. Дау считал, что до этих пор настоящему физику надо заниматься только наукой. Жениться, по мнению Дау, надо было на красавице, потому что любовь все равно вскоре пройдет, так уж лучше смотреть оставшееся время на красавицу, чем на какую-то мымру. Словом, как говорил герой известного произведения —

Я сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас…

Между тем у самого Дау к женщинам был повышенный интерес. И существовала специальная таблица, в которой Дау проставлял знакомым дамам очки (кажется, по пятибалльной шкале), исключительно по признакам внешних достоинств. Женатые мужчины делились у него на «красивистов», «ножистов» и «душистов». Себя Дау относил к «красивистам», поскольку его жена Кора была, безусловно, красавицей. Юре достался титул «душиста», таким образом, я попала в третью категорию. Несмотря на это, Дау при встрече любил переброситься со мной парой слов и над чем-нибудь посмеяться. Я всегда ждала от него саркастической реплики в чей-нибудь адрес для затравки разговора, который обычно проходил у нас в юмористическо-ироническом плане, но вдруг однажды он меня спрашивает совершенно всерьез:

– Таня, у вас есть какая-нибудь симпатичная подруга?

Видимо, с женой-красавицей иной раз ему становилось скучно.

– Подождите, подождите… Одна моя подруга недавно рассталась с мужем…

– Красивая?

Этого вопроса от него, естественно, надо было ждать.

– По-моему, очень…

– Так почему же вы меня с ней не познакомите?

В самом деле, почему бы мне мою подругу, назовем ее «Людочкой», не познакомить с Ландау? Ее муж, с которым они по какой-то вздорной причине развелись, тоже носит весьма громкую фамилию, так что будет одно к одному. Назначили встречу. Мы с Юрой временно, в ожидании своей квартиры, жили у моей мамы в Лаврушинском переулке, и Дау туда явился минута в минуту. А Людочка опаздывала.

Дау поглядывал на часы. Он всегда торопился. Ухаживать за женщиной – это святое, но и время зря тратить нельзя. Минуты уходят, а глобальные проблемы стоят. Мы пили чай, чувствуя, как в Дау нарастает напряжение.

– Точность – привилегия королей, – изрек он свой любимый афоризм. – Это касается не только мужчин, но и женщин.

Но вот звонок в дверь, и появляется моя подруга. Она сразу же произвела на Дау самое благоприятное впечатление, и, посидев с нами для приличия некоторое время, он заявил, что давно мечтал посетить Третьяковскую галерею, и приглашает Людочку составить ему компанию. Благо, Третьяковская галерея тут под боком. С этим Людочка тотчас же согласилась, и они удалились.

Дальнейшее я знаю с ее слов.