Флаг миноносца

Дивизион остановился неподалеку. После ужина, когда стемнело, Сомин сказал Клименко:

- А что, сходим к тому зенитчику?

Клименко - младший командир срочной службы - всегда слегка подтрунивал над Соминым.

- Чего я там не видел? - сказал он, пожимая плечами. - Пушка обыкновенная и елдаш обыкновенный. Тебе, конечно, в новинку сбитый самолет.

- А тебе не в новинку? И не все ли равно - русский ли он или, как ты говоришь, "елдаш"?

Клименко пожал плечами. Он тоже не сбил в жизни ни одного самолета, но самодовольная ограниченность службиста, который считает, что он добился очень многого, возвысившись на две ступеньки над равными себе, не позволяла ему восхищаться теми, кто не выше его по положению в армии.

- Елдаш есть елдаш, - глубокомысленно заметил Клименко, - послужишь с мое, тогда узнаешь. А самолет - дело случайное. Подвезло ему - значит попал.

- Не везенье, а уменье! - сердито сказал Белкин. - Разрешите мне пойти с вами, товарищ сержант?

Сомин пошел с Белкиным. Лейтенант охотно отпустил их.

Командир орудия очень обрадовался гостям. Это был средних лет азербайджанец, говорливый, шумный, стремительный, с быстрыми и точными движениями темных рук. Ахмат Гаджиев имел уже на своем счету одиннадцать самолетов. Восемь из них были сбиты при пикировании. Сегодня он сбил двенадцатый самолет.

- Пикировщик - хорошо! - говорил Гаджиев, усаживая Сомина на устланную травой ступеньку окопчика. - Фашист видел зенитчика. Думает сейчас его уничтожим. Зенитчик испугается, - Гаджиев забавно скорчился, закрывая лицо руками, - забудет стрелять, а мы, как молния, упадем, шарахнем ему бомба прямо в морда. Да?

- Конечно! - смеялся Сомин. - Именно так он думает.

Гаджиев вскочил, и лицо его сразу стало злым и напряженным:

- Пускай думает! Смотри сюда. Сам садись за штурвал! Сам обязательно! Ни на секунда не выпускай из коллиматор! Упреждение не надо, курс не надо, скорость не надо...

- А что надо?

- Крепкий нервы надо, верный глаз, как у горный орел - вот что надо! "Юнкерс" свистел, пугал, прямо на нас летел, а ты сидел как сталь - ты и штурвал, больше ничего. Вот вошел в пике, - Гаджиев показал рукой, как входит в пике самолет, - сейчас бомба пускать будет. Уже нога на педаль держит. Да? А ты тоже держи нога на педаль и как раз нажимай раньше, чем он. Только не спеши! Близко подпускай. В тот самый секунд, как ему надо бомбы бросать, выходить из пике, - он показал рукой, как самолет выходит из пике, - сбивай его к чертовой матери, матрос!

Сомин и Белкин поняли секрет старшего сержанта Гаджиева. Но понять было мало.

- Погоди, Ахмат, - Сомин сел за штурвал пушки, - вот я держу его в перекрестии, жду, не стреляю, а если пропущу момент, что тогда?

- Тогда крышка тебе. Понял? И очень хорошо. Никому плохой зенитчик не надо. Для Родина - не надо, для командир полка - не надо, для твоя девушка - не надо!

Артиллеристы дружно хохотали.

- Нэ лякай хлопця, командыр! - сказал пожилой усатый боец. Гаджиев понял его слова. В этом расчете все хорошо понимали друг друга, хотя были тут и азербайджанцы, и евреи, и украинцы.

- Разве я пугай? - Гаджиев удивленно поднял брови. - Учим. Понимаешь? Хороший парень - учить надо. Ты, Сомин, так считай: не он меня, а я его буду сбивать. Да? Первый раз страшно, второй - тоже страшно, сто раз - все равно страшно, а ты сердце в кулак держи. Сам себе доверяй. Не ногой сердцем нажимай на педаль! Теперь понял?

- Теперь понял, Ахмат, буду твоим учеником.

Гаджиев порывисто обнял его:

- Будь здоров, матрос! Много фашист сбивай! Скоро война кончать будем, тогда приезжай Азербайджан - все вспоминать будем.

Сомин и Белкин шли по степи, без конца повторяя слова нового знакомого. В траве курлыкала какая-то ночная птица. Молодой месяц подымался из-за бугра, а над ним с тонким комариным звоном в недосягаемой высоте шел "мессершмитт".

- Хорошо, что пошли, - сказал Сомин.

- Хорошо, товарищ сержант. Правильный человек Ахмат Гаджиев. Людей надо учить. Вот я нашу пушку знаю неплохо, мне любая машина дается. А корректировать огонь не умею. Ты бы поучил меня, пока есть время, командир?

Сомин кивнул головой.

- Ладно. Все, чему меня учили, расскажу и покажу. Только я и сам не очень-то...

Белкин остановился и пристально посмотрел на своего командира:

- Я знаю, и тебе трудно. Только никому из подчиненных никогда не показывай виду.

Сомин ничего не ответил. До орудия дошли молча. Сомин улегся на зарядных ящиках, накрылся шинелью. Он заснул быстро, и приснилась ему Маринка. Она была в белом полушубке и в валенках, но без платка. Золотистые волосы падали на ее воротник, а рядом стоял Ахмат Гаджиев и показывал рукой, как пикирует самолет.

3. МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ ШУБИНА

В расчете сержанта Сомина появился новый боец.