Флаги

Было тихо в мире, было поздно,
Грязный ангел забывал свой голод
И ложился спать под флагом звездным,
Постепенно покрывавшим город.

А над черным веером курзала,
Где сгорел закат, костер печали,
Тихо небо растворяло залы,
Ночь на башне призраки встречали.

Голоса их были безмятежны…
Всё, что было, спало перед ними
На святой равнине белоснежной.
Все, что будет, плыло еле зримо.

На краю небес, на грани ночи,
Просыпались звезды, снились очи.
Далеко внизу луна всходила.
И ночная птица тихо выла.

С башни пело время, гасла башня,
И луна кралась в одной рубашке.
Грязный ангел спал в лучах рассвета.
И к нему с небес плыла комета.

1928

Зима

Абраму Минчину

Розовый свет опускается к белой долине,
Солнце встает, занимается небо души.
Ангел танцует в лучах золотой мандолины,
В парке замерзших деревьев блестят камыши.

Утро зимы начинается заревом снега.
Падает вечность бесшумно на теплую руку,
Чистая вечность спускается к телу, как нежность,
И исчезает, припав к воплощенному духу.

Мертвое солнце на розовом айсберге дремлет,
Тихо играет в темнице оркестр заключенных,
Черные души с огнями спустились под землю,
В небо поднялись священные тени влюбленных.

Снег мироздания падает в воздухе черном.
Дева рассвета блуждает среди экипажей;
Тихо за ней наклоняясь процессией скорбной
Шествуют сонные, желтые призраки газы.

Всё засыпает, на башнях молчат великаны.
Всё изменяется к утренним странным часам:
Серое небо белесым большим тараканом
В черное сердце вползает нагим мертвецам.

1928–1930

Вспомнить – воскреснуть

В безысходном кривом переулке
Черный, страшный фургон проезжал,
На камнях ежедневной прогулки
Карлик солнце, раздавлен, лежал.

Мы спустились под землю по трапу,
Мы искали центральный огонь,
По огромному черному скату
Мы скользнули в безмолвье и сон.

В бесконечных кривых коридорах
Мы спускались все ниже и ниже.
Чьих-то странных ночных разговоров
Отдаленное пение слышим.

«Кто там ходит?» – «Погибшая память».
«Где любовь?» – «Возвратилась к царю».
Снег покрыл, точно алое знамя,
Мертвецов, отошедших в зарю.

Им не надо ни счастья, ни веры,
Им милей абсолютная ночь,
Кто достиг ледяного барьера
Хочет только года превозмочь.

И, свернувшись в кровати, как дети,
Великанов ночных обмануть,
В мир зари отойти на рассвете,
Отошедшую память вернуть.

1928

Остров смерти

Дине Григорьевне Шрайбман