Флоренс Адлер плавает вечно

Анна покачала головой.

– Только я.

– Да, точно, – сказал Стюарт, отметив свою ошибку коротким смешком. – А ты не можешь быть их спонсором, я так понимаю?

– Я на студенческой визе. – Свободной рукой она заправила локон за ухо.

– И Джозеф ничем не может помочь? – спросил Стюарт.

– Он уже и так много сделал.

– Сколько лежит на счету?

– Тысяча двести долларов, – сказала она, отмечая, как Стюарт удивленно поднял брови.

– И консул говорит, что недостаточно? Это безумие.

– Они сказали родителям, что хотят увидеть «некоторое количество» денег в безотзывном трасте.

– Сколько?

– Они не назвали точную сумму. Но если речь о проживании на проценты без снятия денег с основного счета, мы говорим о сумме ближе к пяти тысячам.

Стюарт присвистнул.

– Я знаю.

– И что говорит Джозеф?

– Ничего определенного. Но я удивлюсь, если он сможет расстаться с такой суммой.

– Немногие могут.

Они простояли несколько минут в тишине. Если бы только Анна знала, что сказать или сделать, чтобы изменить настроение вечера. Возможно, она уже зашла слишком далеко.

– Ты знаешь Илая Хирша? – наконец спросила Анна.

– Смутно.

– Я встречалась с ним вчера. – Мимо их ног пробежал песчаный краб, и они проследили, как он исчезает в норе в песке. – Он считает, что мне лучше забыть про учебу и попытаться получить американское гражданство. Тогда родители смогут претендовать на преимущественную визу, которую получить гораздо проще.

– Разве твои родители не расстроятся?

– Отец сидит без работы больше года.

– И насколько легко получить американское гражданство?

– Если я просто подам документы на постоянный вид на жительство – не очень. – Анна глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть на Стюарта. – Но, если я выйду замуж за американца, проблем не будет.

Она правда повторила предложение Илая Хирша вслух? Анна не была пьяна, совсем нет, но пиво подарило ей храбрость.

– Ты этого хочешь? – осведомился Стюарт, нахмурив брови. – Выйти замуж?

Анна не могла смотреть ему в глаза ни мгновением дольше. Вместо этого она отвела взгляд и стала разглядывать приставший к пальцам ног песок. Больше всего в эту минуту она хотела надеть обратно платье.

– Не знаю.

– Ты уже положила глаз на кого-то конкретного, или любой американец сойдет? – жестко спросил Стюарт. Анна никогда не видела его в гневе и не знала, что вообще можно было вызвать у него такую реакцию.

– Стюарт, пожалуйста. – Она снова потянулась за его рукой. Той же рукой, что казалась частью ее собственного тела под столом в «Берте», но он не позволил взять ее. – Давай просто поплаваем, ладно?

– Скоро стемнеет, – сказал он, посмотрев на небо, а затем снова на нее. – Думаю, мы упустили возможность.

Анна прикусила губу. Как она умудрилась настолько все испортить?

– Ты сама доберешься до дома? – спросил он. – Я сказал парням, что еще смогу к ним вернуться, когда у нас все будет кончено.

Все кончено? Она решительно закивала, страстно желая дать ему понять, что все было в порядке, но он и не ждал ее ответа. Он уже подхватил свою рубашку и обувь и зашагал в обратную сторону. Анна смотрела, как он удаляется из виду, надеясь, что он кинет взгляд через плечо и увидит, как она еще стоит на том же месте. Но он не обернулся.

Август 1934

Гусси

Когда субботним утром Анна и Гусси добрались до пляжа, чтобы посмотреть на ежегодный показательный заплыв Атлантик-Сити, около сотни пловцов уже стояли на старте.

Несколько спасателей ППАС расчистили широкий проход к воде. Теперь они патрулировали его вдоль с разведенными в стороны руками, чтобы толпа вновь не смыкалась.

– Все назад! – выкрикнул кто-то, и Гусси с Анной и еще несколькими сотнями зрителей сделали полдюжины шагов назад.

Другие спасатели сидели в лодках по ходу заплыва, готовясь дисквалифицировать тех, кто срежет дорогу, или прыгнуть в воду за теми, кто переоценил свои возможности. Это легко могло случиться – маршрут был непростым. Пловцы с разбегу врывались в океан у Стейтс-авеню и, если им на старте не прилетало кулаком или пяткой в лицо, выходили на открытую воду и сражались с волнами. По правилам они должны были повернуть у оранжевого буя и проплыть 220 ярдов на север к Садовому пирсу. Только после этого, уже за пирсом, они могли обогнуть второй буй и возвращаться на берег.

Гусси пробежалась глазами по маршруту, выискивая Стюарта. Его не было на старте, но не получалось понять, находился ли он в одной из лодок. Несколько спасателей свешивались с края Садового пирса, откуда им открывался вид на весь маршрут и где они могли докричаться до пловцов внизу, но так издалека Гусси не могла рассмотреть их лиц.

Ровно в десять мужчина с мегафоном выступил на старт и поприветствовал всех участников и зрителей соревнования. Толпа зашумела, и Гусси возбужденно захлопала в ладоши. Она подняла глаза к Анне, которая стояла, сложив руки на груди. Она еще никогда не выглядела такой несчастной.

За завтраком Гусси умоляла, чтобы кто-нибудь отвел ее на показательный заплыв, но никто не хотел.

– Не в этом году, – смиренно сказала бабушка, передавая Гусси соленого лосося.