Флотская Юность

Рядом, у пирсов, ошвартованы красавцы атомоходы — подводные лодки второго поколения, вооруженные крылатыми ракетами и торпедами. Их обтекаемые веретенообразные тела с небольшими зализанными рубками были созданы специально, чтобы бороздить глубины на больших скоростях. В отличие от этих, подводные лодки первого поколения с крылатыми ракетами злые зыки называли «гидродинамическими ублюдками». Их особенностью был надводный старт крылатых ракет. Лодка должна была всплыть, развернуть антенны радиолокатора системы наведения, поднять ракетные шахты и произвести старт. «Супостат» обзывал эти лодки «ревущими коровами» из-за их подводной шумности. Огромные газоотбойные выемки в легком корпусе лодки создавали сильную турбулентность, добавляя подводной лодке гидроакустического шума.

Заканчивался сентябрь. Погода быстро портилась. Небо затянули серо-синие тучи. Порывы ветра перемежались полосами дождя. Было сыро и холодно.

Первое время я жил в квартире сослуживца, уехавшего в отпуск. Благо северные отпуска длительные. Я пользовался его тахтой, посудой. Спасибо ему за гостеприимство и доброту. Я понимал, что необходимо время для того, чтобы все обустроилось.

До базы подводных лодок из жилого Городка мы добирались пешком или на попутных машинах. Чтобы не месить осеннюю слякоть, приходилось, что называется, штурмом брать грузовые машины — «скотовозы», как называли их флотские остряки, военных строителей — «союзников», чтобы на этих попутках добраться до базы атомных подводных лодок. Если машина была с открытым кузовом, то все я делал в три касания: первое — рука

ухватывается за борт, нога на покрышке колеса, второе — подтягивание, третье — заброс ног и

тела в кузов. У нас, лейтенантов, это получалось ловко, но вот заслуженные капитаны третьих и вторых рангов, осиливали эти приемы с трудом, вдобавок им мешали портфели-«дипломаты» — непременный в те годы атрибут флотских офицеров, ну, как пистолетная кобура у армейских офицеров.

В один из таких промозглых дождливых дней, стоя в компании офицеров, ожидавших

попутную машину, я услышал громкое:

— Лейтенант, почему зад зашит?

Обернувшись, я увидел подполковника с красными просветами на погонах.

— Почему у вас зад зашит? — в очередной раз громко задал вопрос подполковник.

Я не понял, о чем это он? А… это он о зашитой складке на спине моей шинели, наконец дошло до меня. На мне была новая шинель, я надел ее первый раз и не успел распороть складку.

Комедия продолжалась:

— Лейтенант, разорвите себе зад! Разорвите или я разорву! — Лицо подполковника налилось краской, глаза сузились.

— Есть разорвать зад… — нашелся я в ответ. Тут подошла машина, и я первым рванул в кузов. В машине, на мой вопрос «Кто это был?» получил ответ: «Комендант гарнизона».

Так произошло мое знакомство со «знаменитым» комендантом.

Одним из первых моих поручений была расчистка береговой полосы: во главе десятка матросов мне требовалось в течение нескольких часов привести в порядок береговую черту перед прибытием очередной «высокой» комиссии. День был ненастным. Темно-фиолетовые тучи лежали над самым горизонтом. От них вверх уходили темно-сизые полосы, сквозь которые просматривались узкие полоски неба. То начинался, то прекращался мелкий осенний дождь. В его мокром тумане жалобно крякали чайки.

Мы собирали топляк, выброшенный морем на берег и сжигали его, переворачивали с помощью ломов и лопат запачканные сверху мазутом камни — мазутом вниз и мыли щетками большие валуны, перевернуть которые было невозможно. Задание было выполнено в срок.

Как я уже говорил, офицеры прибывали в часть на катере, при этом личный состав и дежурная служба выстраивалась на пирсе рядом с плавказармой.

Наш главный инженер носил «кошачью» фамилию. Матросы вовсю издевались, обыгрывая его фамилию. На построении, в момент, когда катер с командиром и офицерами ошвартовывался, на пирс перед строем выпускали серого замызганного кота в тельняшке с криками: «Кот, гад, опять нагадил на палубу! Паразит!» Все хохотали. Главный инженер зверел, но сделать ничего не мог. Формально призывали к ответу кота, а не его.

Вот так развлекался любимый личный состав…

После возвращения сослуживца из отпуска я разместился на ПКЗ. ПКЗ — это плавучая казарма или гостиница. Такие гостиницы строили финны для своих лесорубов, валивших лес в отдаленных прибрежных районах, а потом продавали нам, чтобы там жили советские подводники. В плавказарме по палубам размещались двух- и четырехместные каюты, как номера в гостинице, имелся актовый зал, столовая, камбуз, душевые кабины и сауна. Жить можно.

Заканчивалась короткая северная осень. Осенью Баренцево море особенно неспокойно. В октябре штормы — дело обычное. Штормило уже несколько дней. Отголоски этого шторма чувствовались и в заливе. Крупные свинцово-зеленые волны расходились по заливу, проникая во все бухты и бухточки. Громко кричали над водой бакланы.

Утром катер по пути в часть еле справлялся с волной. Офицеры старались укрыться за его надстройкой от пронизывающего северного ветра и соленых брызг…