Фокус

Книжка была детская, написанная стихами – из полудюжины книг про девочку, что живет в городе Париже в католическом пансионе, но это не мешает ей попадать в истории и переживать удивительные приключения, и вот это было одно из них. Там тоже была гроза, огромная и пугающая, и ливень накрыл колесо обозрения, на котором катались католические девочки на воскресной экскурсии. Колесо остановлено, девочек рассовывают по такси, все возвращаются домой – и только тут становится ясно, что на самом верху колеса, в желтой кабинке, осталась одна из них и еще местный мальчик, ее приятель. А когда монахини возвращаются в пустой луна-парк, детей там уже, конечно, нет, и никто не знает, куда они подевались.

В гостиничном номере все было в порядке: и сухие ботинки у стенки, и бессмысленный телефон, и голубое покрывало, сборившее волной в середине кровати, где она лежала несколько часов назад. Никто не знает, продолжала М., словно рассказывала кому сказку перед сном, что девочку и мальчика, висевших в кабинке под самыми небесами, спасли акробаты из бродячего цирка – спасли, отогрели, отпоили горячим, завернули в теплое и дали поспать. А утром цирк отправился кочевать дальше, и дети поехали вместе с ним и были этому очень счастливы.

И поскольку цирковые люди должны отрабатывать свой хлеб, для девочки и мальчика тоже нашлось занятие, и какое почетное: хозяйка цирка пошила для них львиную шкуру, совсем как настоящую, и перед представлением они туда залезали. Девочка была передние ноги льва, мальчик задние, ну а рычали они, наверное, хором, и так, работая львом, колесили по всему свету, купались в фонтанах вместо ванны, никогда и ничего не боялись и никогда, никогда не ложились раньше полуночи, вот как им повезло.

Как кончалась книжка, М. припоминать не стала, это был, что называется, хеппи-энд с возвращением домой и чашкой теплого молока перед сном; дети, кажется, были не против, циркачи хоть и горевали, но мужественно держали себя в руках, и если бы домой было возможно, писательница М. только порадовалась бы за чужих героев. Но так называемая правда жизни, термин, который часто употреблялся в ее юности, состояла в том, что с большой вероятностью если ты и вернешься куда хотела, то застанешь там на месте дома – пустое место. А бывает и так, что тебя с радостью встречают, и греют молоко, и укладывают ночевать, а ночью вдруг превращаются в неузнаваемую нежить и приходят загрызть сонную, вот как изменилось все в родных местах, пока ты была неведомо где. В общем, размышлять про возвращение ей вовсе не хотелось, но та часть книги, где цирк появляется и исчезает, пересекает государственные границы и едет дальше куда глаза глядят, и девочка с мальчиком вместе с ним, вызывала у нее сегодня самые горячие чувства, словно она не рассказывала себе это все, а слушала, затаив дыхание и вцепившись в край одеяла.

И с этим она заснула, вполне отдавая себе отчет в том, что зарядное устройство, выданное ей татуированной циркачкой, по-прежнему лежит в сумке, а сумка в кресле, а кресло под окном, в то время как мертвый телефон она засунула в ящик тумбочки, ни к чему его не подключая и ничего не делая для того, чтобы восстановить свою связь со вчерашним миром.

14

М. спала и спала, и ничего ей не снилось, даже тот сон, что был бы особенно уместен сейчас – про то, как она спокойно ведет свою машину по городским улицам, пока не вспоминает вдруг, что водительских прав-то у нее нет и если ее остановят, то без неприятностей не обойтись. Но в эту ночь она просто отдыхала в черной бархатной трубе, смутно напоминавшей вчерашний саркофаг, и наутро была бодра и готова к приключениям и событиям. Новый день был погожий, вчерашняя буря основательно его промыла. В комнате для завтрака, хотя и было людно, нашелся столик под окном, в специальном судочке, заполняя его до краев, лежали орехи фундук, которые можно добавить в овсяные хлопья и закрыть сверху белым кисловатым йогуртом, да еще сверху медом полить для вящей радости. М. была голодная, ясная и про телефон, который так и оставался в ящичке рядом с гостиничной библией, вспоминала с хищным прищуром, как про опасность, от которой удалось уйти благодаря хитроумию и сметке.