Фоллер

Посмотрев чуть ниже, он заметил еще одно место. На этот раз он увидел верх. Это был район — дома типа ранчо, лужайки, бассейны, пригородные улицы, заканчивающиеся на выщербленном обрыве, который как будто выкопали гигантским экскаватором или кто-то вырвал там огромный сорняк.

В холодильнике стояла упаковка с шестью бутылками прохладного пива. Он вытащил одну, откупорил крышку и выпил половину.

Что он наделал? Люди умрут. Миллиарды людей умрут из-за него. Он допил остатки и открыл вторую бутылку. Сделав пару глотков, он спросил себя, были ли окна в квартире небьющимися и сможет ли он разбить одно из них стулом и прыгнуть вслед за ним.

Учитывая законы физики, как их понимал Питер, это было невозможно. Участки земной коры не могли парить в небе, и люди на этих участках не могли быть живыми. Единственное квазирациональное объяснение заключалось в том, что сингулярность полностью преобразовала их мир, учитывая его новые свойства. Теоретически сингулярности могут создавать вселенные, поэтому это было возможно.

Питер вернулся к окну и выглянул наружу. Уже почти наступил вечер, небо становилось серым.

Гравитация продолжала действовать на небольших объектах, поэтому она должна была присутствовать на больших островах, висящих в воздухе. Если руководствоваться этим предположением, в воздухе острова держала другая сила. Сила, пришедшая из космоса?

Этот участок Манхэттена напоминал ему сингулярность, зависшую между двумя силами. Другая возможность — это просто отталкивание. Сжимая руки в мольбе, Питер представил себе миллион крошечных островов, запертых вместе, потому что каждый отталкивал соседние. На субатомном уровне это было обычным делом, учитывая принцип запрета Паули: любые два электрона с одинаковыми свойствами отталкивались друг от друга. Если бы сейчас эти квантовые свойства применялись к макроскопическим объектам или если эти участки земли имели бы некоторый тип заряда, который заставлял бы их отталкивать друг друга, мир за окном Питера был бы возможен.

Он допил пиво и бросил бутылку на безупречно чистый ковер цвета слоновой кости. Напуганный до смерти, спрашивающий себя, все ли у его друзей в порядке, он подошел к холодильнику и достал еще пиво.

Что будет завтра с миллионами душ, живущих на этом острове без энергии и с ограниченными ресурсами?

50

Фоллер притворялся, что полностью поглощен едой, правда, в какой-то степени так и было, потому что она была чертовски вкусной — спагетти с томатным соусом. Наслаждаясь блюдом, он прислушивался к беседе за соседним столом.

— Ничего не изменится, — говорил Питер Одиннадцатый. — В их глазах мы так и останемся мерзкими.

— Первый? Первый?

Фоллер вдруг вспомнил, что это его имя. Кто-то повторил его как минимум полдесятка раз. Поодаль, словно боясь приблизиться, стоял Питер Двадцать Шестой.

— Извини. Трудно привыкнуть к новому имени. Я все время ожидаю, что люди назовут меня Один-Тридцать-Один.

Питер Двадцать Шестой слегка натянуто улыбнулся и кивнул.

— Тебя хотят видеть в Министерстве обороны.

— Да. Хорошо.

Что за Министерство обороны? Если он решил прикрываться ударом головы, сейчас самое время спросить. Но это может вызвать подозрение, особенно если его странных вопросов и поступков станет больше.

— Семнадцатый?

Питер Семнадцатый, орудующий вилкой, поднял глаза.

— Прогуляешься со мной в Министерство обороны?

— Конечно, — ответил Питер Семнадцатый, нетерпеливо вскакивая со своего места.

Фоллер вышел за ним на улицу.

— Я попросил тебя составить мне компанию, потому что хотел поговорить с тобой о стратегии.

Питер Семнадцатый взглянул на него.

— Ты знаешь, что я поддержу тебя, что бы ты ни решил.

— Я в этом не сомневаюсь. Но я знаю, что у тебя есть свои мысли, и я хотел бы их услышать. Думаю, возможно, нам нужен более смелый план.

Питер Семнадцатый изложил свои мысли о стойком сопротивлении их низкому статусу в мире Уго. Он утверждал, что Уго держал их там, где они были вне ненависти к Сэндовалу и всегда будут. Что они умнее и способнее, чем кто-либо на этом острове, и не должны позволять относиться к себе как к отбросам.

Он продолжал говорить, пока они шли по кирпичной дорожке, излагая мысли быстро и страстно, вероятно, понимая, что это его единственный шанс выбиться в люди.

Если бы он знал, с кем разговаривал.

Когда появилась группа нарядно одетых людей, направлявшихся к ним, Питер Семнадцатый вывел Фоллера на улицу, давая им больше пространства. Фоллер подождал, пока они выйдут из зоны слышимости, а затем спросил Питера Семнадцатого, что он думает о возможности вывести Уго из игры.

Глаза Семнадцатого расширились от страха.

— Не шути так.

— Я серьезен как никогда.

— Они разорвут нас на части и сбросят с края света по кусочкам.

— А что, если мы не будем стоять на месте и ждать, пока нас порежут на куски? Что, если мы захватим истребители? Уго — тот, кто нас ненавидит. Если бы он был мертв, остальные бы не тратили время на охоту за нами.

Питер Семнадцатый посмотрел на дорогу.