Фоллер

Буря наклонилась так близко, что на мгновение Фоллер подумал, что она собирается его поцеловать.

— Потому что ты не единственный в нелепом плане Мунларка, кого собираются убить.

Несмотря на ситуацию, близость ее дыхания вскружила ему голову. Она отпрянула и скрестила руки на груди.

— Если ты можешь вернуться туда, откуда пришел, сейчас самое подходящее время.

— Ну, это проблема. Я не умею падать вверх.

— Тогда спрячься. Перелезь через стену в другой район, где никто не знает, как ты выглядишь.

Это имело смысл, но вскоре Фоллер снова бы умирал от голода, и еще там будет стена, отделяющая его от Бури. Поэтому он не был против такой опасности. Ну, может быть, «не был против» было преувеличением, но Фоллер предпочел бы быть кем-то, кто ест яблоки и имеет цель, чем никем, кто ест крыс и пытается отыскать еду, чтобы выжить. Если все станет слишком опасным, он всегда может убежать и скрываться. А пока посмотрит, что будет дальше.

16

Танк стоял посреди улицы, оба его дула были нацелены на стену, разделяющую Центр города и Верхний квартал. Вдоль улицы выстроились тысячи жителей Врат. Они яростно распихивали друг друга, пытаясь занять лучшее место для обзора, но всякий, кого сталкивали с тротуара на улицу, немедленно возвращался на тротуар. Люди Мунларка приказали им освободить эту улицу, а Фоллер знал, что жители всегда слушаются Мунларка и его людей.

— Какую дыру он пробьет? — спросил Мунларк с такой громкостью, чтобы его услышали даже зрители с Верхнего квартала, которые собрались за стеной.

— Может, такую? — сделал он руками большой круг.

— Это будет не дыра, — покачал головой Фоллер, проводя рукой по большому участку стены. — Выстрелом выбьет целую секцию.

Мунларк, явно довольный ответом Фоллера, засиял.

Поскольку башня танка была похожа на гигантский пулемет, Мунларк предполагал, что дыра будет такой, как после выстрела из пулемета. Фоллер же не был уверен, что танк можно считать похожим на это оружие. Конечно, башня танка выглядела как гигантский пулемет, но его пушки были рабочими. Никто не понимал, почему они работают, а ни одна из остальных машин — нет. Возможно, пушки вообще не были машинами. Может быть, было лучше думать о них как об инструментах, таких как молотки и пилы. Если его сон о самолетах, сбрасывающих бомбы, был чем-то большим, чем его собственное искаженное воображение, то, что вылетит из дула радиоуправляемого танка, будет не чем иным, как пулями.

Фоллер и Мунларк, как и репетировали, забрались на танк, чтобы посмотреть на рычаги управления.

— Ты можешь двигать пушки, не стреляя? — спросил Мунларк.

— Да, конечно.

Фоллер подошел к рычагам. Пытаясь разыгрывать обдуманность действий, одной рукой он взялся за ручку, а другой схватил зазубренную черную рукоятку. Толпа смолкла. Он закрыл глаза, словно глубоко концентрируясь, повернул рукоятку и одновременно ручку, а затем, открыв глаза, отпустил рукоятку и щелкнул несколькими переключателями.

Танк медленно двинулся задом. Толпа ахнула. Это был красивый звук: одновременный вдох тысячи пар легких. Фоллер смотрел за меткой, которую люди сделали на улице. Когда переднее колесо коснулось ее, он вернул переключатели в прежнее положение, а затем повернул рукоятку в противоположном направлении. Танк остановился.

Спрыгнув с машины, он услышал, как в люке под ним прячутся люди, сматывающие цепь, с помощью которой они протащили танк эти несколько метров. Крышка люка тихонько закрылась. Фоллер присоединился к Мунларку и пожал его протянутую руку. Они играли на публику. Их руки были сомкнуты, как будто скрепляли клятву, лица повернулись к зрителям.

Знакомое лицо в толпе застало Фоллера врасплох. Заметив ее каплевидные глаза и строгую линию рта, он издал резкий вопль удивления и выпустил руку Мунларка.

— Орхидея? — воскликнул Фоллер, делая шаг в ее сторону.

Мунларк поймал его за локоть и потянул назад.

— Орхидея, это ты? — позвал Фоллер.

Это была она. Только еще более худая, одетая в сильно испачканные джинсы и футболку и сжимающая руку маленького мальчика. Фоллер попытался вырваться из хватки Мунларка, но тот только сильнее сжал руку. Он повернулся к нему.

— Эта женщина из моего мира! Я знаю ее. Как она сюда попала? — спросил он, отчаянно махая ей. — Орхидея, это я!

Орхидея посмотрела через плечо, как будто подумала, что он обращается к кому-то другому.

Мунларк дернул Фоллера в другом направлении и прошипел:

— Уходим.

Орхидея смотрела на Фоллера без единого намека на то, что она его узнала.

— Орхидея! — Фоллер оттолкнул Мунларка. Вся толпа теперь смотрела на Орхидею.

Выглядя смущенной и нервной, Орхидея метнулась в толпу. Рука маленького мальчика, сжимающая сломанную игрушечную гоночную машину, была последним, что увидел Фоллер до того, как один из людей Мунларка схватил его за руку. Они унесли Фоллера прочь. Его ноги болтались чуть выше бордюра.

— Мать твою, ты ведь сказал мне, что никого не знаешь! — закричал Мунларк, когда толпа уже не могла их слышать.

Он посмотрел на Фоллера сверху вниз, как будто разглядывал экскременты на своем ботинке.