Фонарики желаний

Я пытаюсь сосредоточиться на бабушке Шуэ и не смотреть на часы. Это, конечно, не главная причина, но если я посмотрю на часы, то стану похожа на всех остальных её собеседников – нетерпеливых и раздражённых. Так что я заставляю себя внимательно слушать каждое слово и в конце концов полностью теряюсь в её рассказе. И даже рада, потому что её история напоминает мне, почему же я так хочу, чтобы её желание сбылось.

Бабушка Шуэ – живое воплощение слова «боец». Младшая из шести детей, она сражалась за внимание. Она выросла в богатой семье землевладельцев, которая лишилась всего, когда в Китае пришли к власти коммунисты; она отчаянно боролась, чтобы поддерживать на плаву себя и семью: торговала на улице каллиграфическими рисунками, бралась за любую работу, которую предлагали.

Когда богатый американский путешественник, приехавший в Шанхай по делам, купил у неё рисунок журавля, она сумела рассказать ему историю одними жестами и кистью, хотя они не знали языков друг друга. Он пригласил её на ужин, и они весь вечер смеялись – всё так же почти не разговаривая. После стремительного, почти бессловесного романа он увёз её в Америку. Она мечтала об этом с детства, вырастая под сказки о том, что в Америке золото можно найти прямо на улице, но даже представить не могла, что её туда приведёт любовь.

Она нашла своё счастье. У них родилось двое детей-погодков. Бабушка Шуэ учила английский язык, мечтая, как поступит на работу в финансовую компанию мужа – для удовольствия, а не ради денег, – когда детишки немного подрастут.

Но потом её муж внезапно погиб. Автомобильная авария. Все мечты бабушки Шуэ тут же испарились. Компанию ей пришлось продать. Она в отчаянии переехала в китайский квартал, чтобы жить рядом с людьми, говорящими на её родном языке, чтобы находиться в обществе, которое поддержало бы её. Гибель мужа настолько её сломила, что она отказывалась садиться за руль и запрещала детям учиться водить. Америка из страны золотых возможностей стала тюрьмой. Бабушка Шуэ сама слишком боялась покидать пределы китайского квартала и детей старалась оттуда не выпускать. Поэтому при первой же возможности они сбежали из родительского дома и почти не возвращались.

Бабушка Шуэ очень благодарна общине, которая поддержала её и подарила дом в чужой стране, поэтому всячески пытается отплатить добром за добро. Старается заботиться о других так же, как другие заботились о ней, даже тогда, когда им этого не хотелось.

– Лия́, – говорит она, в очередной раз рассказав, как китайский квартал с радостью принял её, когда она в этом больше всего нуждалась. – Ты знаешь, как тебе повезло, что ты молода?

Это что-то новенькое. Я киваю, хотя не совсем понимаю, к чему она клонит. А потом она говорит:

– Ты не знаешь, что такое настоящее одиночество.

«Нет, знаю», – тут же думаю я. Меня любили, но были у меня и моменты одиночества. Когда я была маленькой, Найнай и родители проводили почти всё время в магазинчике, «чтобы он крепче встал на ноги». У них всегда находились отговорки («в экономике спад, китайские кварталы уже не те, что раньше»), но сейчас я вдруг задумалась: что, если у нашего магазинчика ещё тогда были проблемы, а я просто их не замечала? В любом случае, пусть я и дорожила каждым мгновением, проведённым с Найнай, в детстве я немало времени проводила совсем одна. Помню, мне бывало так скучно, что я притворялась, что мои руки – это собаки: средний палец – голова, остальные четыре – лапы, и мои руки-собаки дрались друг с дружкой или обнюхивали всё вокруг. (Может, это такая расширенная версия постукивания по столу тремя пальцами вместо поклона?) Я хочу сказать, если это не одиночество, то что тогда им является? Кстати, именно так я познакомилась с Каем. Он всегда прятался от Цзяо в проулке возле мусорного контейнера, и однажды мои руки-собаки его унюхали. Он тут же превратил в собак и свои руки – с тех пор мы были не разлей вода.

Бабушка Шуэ не замечает моей реакции и продолжает:

– Жизнь много чего у меня забрала, и я долго не мечтала. Потому что мечты разбили мне сердце. Сорок лет я не давала себе мечтать, Лия́.

Я вспоминаю фонарик, который она недавно запустила с нехарактерным для себя хихиканьем. Я впервые увидела, как она запускает фонарик с желанием, не посвящённым её детям.

Она сверкает глазами.

– Знаешь, что заставило меня мечтать снова? Почему я впервые за много лет загадала желание для себя?

Я качаю головой.

– Ты. – Она треплет меня по запястью. – Ты, Лия́. Ты всегда слушаешь. И ушами, и глазами. Ты задаёшь вопросы. Ты со мной не из жалости и не потому, что оказалась в неудачном месте в неудачное время, а из любопытства, дружбы и интереса. И ты всегда говоришь мне, чтобы я загадала желание для себя. Вот я и загадала.

Я теряю дар речи. Она слишком добра ко мне. Я не заслуживаю таких добрых слов.

Дверь открывается, прерывая наш разговор.

Бабушка Шуэ прикрывает глаза и слушает песню «Луна означает моё сердце». Она улыбается и говорит:

– О, классическая песня. Одна из моих любимых.