Фонарики желаний

– Должен сказать, – говорит он Лия́ на пути к нашему уютному столу в дальнем уголке ресторана, – и, полагаю, выскажусь тем самым от имени всей нашей общины: наконец-то.

Она сконфуженно хихикает.

– Я так за вас рад, так рад, – продолжает он, не обращая внимания на её залившиеся краской щёки. – Всех благ вам, всех благ.

Он уходит, и я извиняюсь.

– Прости, мне пришлось кое-кому рассказать, пока я всё планировал.

– Не извиняйся, – тут же отвечает она. – Я рада, что все знают.

Она осматривается. В ресторане больше никого нет.

– Надеюсь, у него хорошо идут дела, – шепчет она мне.

Я киваю.

– Я оставлю большие чаевые.

– Мы оставим.

Конечно же, она будет спорить со мной из-за чека – несмотря на то, что мы на «Удивительном свидании».

Она показывает на пустой столик, на котором нет даже меню.

– Полагаю, раз это «Объезд», мне заказывать ничего нельзя?

Я опять киваю.

– Можно хотя бы узнать, что было бы, если бы я выбрала «Пот»?

– Челлендж с острой едой.

Она фыркает.

– Легкотня.

Мистер Чэнь приносит нам большую дымящуюся миску. Как только Лия́ выбрала «живот», я тут же послал ему эсэмэску.

– Наслаждайтесь, наслаждайтесь! – машет он руками.

Я разливаю суп с лапшой по тарелкам.

– Так, хорошо, Лия́, выживет ли твой живот после такого?

Она смотрит на свою тарелку.

– А в чём подвох? Мы же его часто заказываем.

Тайваньский кисло-сладкий суп. Версия мистера Чэня уникальна, потому что он, конечно же, добавляет в него сделанную с нуля лапшу, хотя традиционно никакой лапши в этом супе нет.

Я наклоняюсь к ней.

– Подвох в том, что… – Я делаю нарочито напряжённую паузу. – Это действительно то, что мы обычно заказываем, но если бы мы реально участвовали в «Удивительных гонках», то для нас тут сделали бы задание. В супе есть ингредиент, который ведущие посчитали бы странным.

Лия́, сбитая с толку, задумывается и даже съедает ложку бульона, пытаясь понять, что я имею в виду. Я палочками вылавливаю из супа маленький тёмный кубик. Кровяная колбаса.

Она смеётся.

– Я и забыла, что она есть в рецепте! И что европейцам она кажется очень странной! А ещё я забыла, что это кровь, потому что она не похожа на кровь, понимаешь?

– А помнишь, как мы в первый раз это попробовали?

Она задумывается, потом щёлкает пальцами.

– Мы пришли сюда, чтобы утешить тебя после того, как твой папа уехал на скачки болеть за Прова вместо того, чтобы сходить на соревнования пекарей. Которые ты выиграл, – она подчёркивает последнее слово, и мне становится очень тепло от того, что она полностью на моей стороне.

Мы с радостью уплетаем суп. Всё кажется точно таким же, каким было, и в то же время совсем другим – в лучшем смысле слова. Нам, как и всегда, комфортно вместе, но теперь я могу потянуться и взять её за руку и сказать, как я с ней счастлив, – и я делаю и то, и другое.

* * *

Доев суп, мы заказываем дамплинги, потому что до сих пор не насытились. Мне всегда нравилось, что Лия́ вовсе не обязательно есть закуски, главное блюдо и десерты именно в таком порядке.

Пока мы ждём, я даю ей следующую подсказку.

– Это та, которую я получила бы, если бы ответила «через час-другой»? – спрашивает она.

Я смеюсь. Разве её любопытство не супермилое? Я пожимаю плечами.

– Может быть. А может быть, и нет.

– Хватит меня мучить.

– Ладно, ладно, да, это она.

Она вскрывает конверт.

– Препятствие, – читает она. – Полагаю, преодолевать его придётся мне?

Я улыбаюсь.

– Так точно.

Обычно на шоу выбирают одного из двоих партнёров, но сегодня вся «гонка» посвящена ей.

Прочитав задание, она начинает смеяться.

– Нет! Я не хочу этого делать! – полушутя-полусерьёзно восклицает она. – Ты выбрал задание только для того, чтобы потом смеяться, вспоминая, как я его выполняла?

Я вскидываю руки, притворяясь, что сдаюсь.

– Признаю вину.

Её задание – выучить наизусть первые несколько строк китайского стихотворения и затем рассказать их Ян-попо. Это стихотворение… господи, это стихотворение. С чего бы начать? Оно о поэте, который поедал львов в каменной пещере, а знаменито оно тем, что в нём девяносто два слова, и все эти слова – «ши», которые произносятся разными тонами[42]. Когда нам рассказали это стихотворение на уроке китайского языка, Лия́ не смогла сдержаться. Она пыталась – нет, серьёзно, изо всех сил пыталась, – но каждый раз, когда учительница говорила «Ши ши ши», у неё начинался приступ хохота.

Я видел, что ей очень неловко, но это было так мило, что я тоже не сдержал смеха. Конечно, после этого смех оказался настолько заразительным, что разнёсся по всему классу. Учительница очень разозлилась. Позже Лия́ поблагодарила меня за то, что я тоже засмеялся, чтобы проблемы возникли не у неё одной.

– Как я с этим справлюсь, не смеясь? – в отчаянии спрашивает она.

– В этом и смысл.

Я готов на всё, лишь бы услышать свой самый любимый в мире звук.

Она начинает читать вслух и уже после третьего «ши» начинает хихикать.

– О нет.

Скоро мы оба уже так хохочем, что у меня начинает болеть живот, и я всерьёз беспокоюсь, не полезет ли из меня обратно кисло-сладкая свиная кровь.

Она пробует ещё раз, но справляется только с первой строчкой.