Фьорды. Ледяное сердце

Я всем телом дернулась от внезапного звука: парни вернулись из бара, очень довольные, победно размахивая бутылкой бурбона, вручили мне шоколадку и вытащили из тумбы пластиковые стаканчики.

– По какому поводу? – удивилась я. Надеюсь, не заметят, как у меня горят щеки и что я дышу часто, как после бодрой пробежки.

– Выпьем за работу, Лени. Где еще платят за просмотр порнографии? – Мишин напарник рассмеялся, кивнув на дисплей.

Действительно, если просто смотреть со стороны – хотя лично мне это сделать совсем не просто – выглядит абсолютно как порнофильм. Свет, декорации, атмосфера, актеры: все на своих местах. Я посмотрела на экран еще раз и поняла, что ощущение тревоги и фальши у меня вызывает именно то, чего нет в этой «вечеринке». Не хватает как раз того, что отличает самый вульгарный секс ради удовольствия от постановочного зрелища – страсти и экстаза.

– Не знаю… – как ни старюсь, я не могу оторвать взгляд от экрана и просто уйти, – как-то не похоже на групповуху. Не заметно, что они получают удовольствие…

– Ого! Лени, ты что, развлекалась групповушкой?

Какие мужики убожества – у всех только одно на уме, так бы и залепила с размаху по роже! Боюсь, Андрес прав, и мне действительно нравится унижать мужчин! Даже если так, в групповухе я никогда не участвовала. Скорее наоборот: однажды пыталась пресечь это мерзкое действо, внезапно обнаруженное в собственном доме. Помню, как тащила Олафа за волосы из-под каких-то пьяных и потных девок, попутно отвесила немало пинков остальным участникам свального греха, они при этом глупо гоготали. Положа руку на сердце, даже их – актуальных художников и профессиональных постановщиков перфомансов – в такой момент мало беспокоила игра теней вкупе с расстановкой фигур на заднем плане, даже на собственный внешний вид им было наплевать.

Воспоминания заставили меня поморщиться:

– Нет, конечно, я не участвовала! Мне муж рассказывал, что это… э… весело!

– Здорово как у вас в Швеции.

– В Норвегии!

– Какая разница, я бы в жизни про такое жене не рассказал.

– Потому ты в таких вещах и не участвуешь.

– Да ладно, Лени, какое там «весело»? Люди просто деньги зарабатывают.

– Деньги? – опешила я. – Думаешь, там есть кто-то из команды?

– Конечно. Сама подумай – они друг друга прекрасно знают, едят за общими столами, живут в апартаментах рядом. Зачем им маски?

– Да кто их поймет? Может, их больше возбуждает, когда они в масках?

– Ты же сама говоришь, их не прет вообще, а если пересчитать, то в компании этой мадам четыре поклонника. Она живет одна в «Алом люксе», а у них еще два люкса с двумя спальными местами. Всего получается пять человек. А сейчас там сколько народу?

– По-моему, шестеро… или семеро. – Сложно сосчитать. Из-за масок они все выглядят похоже. Дверь хлопнула, качнулась портьера, разделявшая помещение, так и не успела заметить – кто-то вышел? Кажется, мелькнула горничная или кто-то из компании успел переодеться в униформу прислуги? И этот кто-то – вообще парень. Словом, на заднем плане проистекала какая-то возня, но мой взгляд все время соскальзывал на человека, привязанного к креслу.

Пока мы болтали, ему на голову набросили бумажный мешок, госпожа в корсете приблизилась к нему, торжественно подняла над головой белоснежный шарф, но тут случилось неизбежное. Посуда со спины человека-столика посыпалась на пол: фарфоровые чашки и хрустальные бокалы брызнули осколками во все стороны, жестокая госпожа рассекла воздух кнутом, похоже, отдала приказ еще двум типам, безропотно стоявшим на коленях по обе стороны от резного кресла. Они вскочили, схватили провинившегося за руки, подтащили к ней и развернули так, что дама могла беспрепятственно хлестать его по спине и ягодицам.

– Ничего себе заработок, – покачал головой Миша.

– Да ладно тебе, – ухмыльнулся его коллега. – Люди собственные почки за деньги продают, а тут подумаешь – получат пару раз ремнем по голой заднице, потом полгода плюют в потолок, а мы будем уродоваться на круизах до старости…

– Точно! – Перспектива настолько удручающая, что мы все дружно выпили, а госпожа снова полоснула свою жертву, рассекла кожу, кровь явственной струйкой потекла вниз и потерялась на фоне винного цвета атласа.

– Ох, ёооо… Слушай, Лени, нам шеф сказал позвонить, если дойдет до крови.

Хлыст опускался на истязаемого еще раз, он свалился к ногам госпожи, принялся целовать ее туфли на высоченных каблуках, но заработал только новый удар.

– Да, давай звонить. Мало ли что? Прибьет его, а мы виноваты останемся. Лени, извини, что выставляем тебя, – парни лихорадочно запихивали в рот жвачку. – Пожалуйста, прихвати бутылку – мы завтра заберем, ладно?

– Хорошо.

С початой бутылкой и стаканчиками в руках я быстро зашагала к служебному ходу. Но с боковой лестницы в мою сторону наползла черная тень, я прислонилась к дверной нише, пытаясь слиться с темнотой, прикусила губу и даже дышать перестала. Успокоилась, только когда разглядела герр Хольмсена, направлявшегося к комнате охраны. Надеюсь, он меня не заметил, а если заметил – не узнал. Я дождалась, пока за ним закроются двери, выскользнула в темноту и очень скоро уже лежала в своей каюте. Мой дремотный мир еще долго смущали образы обнаженных тел, пристегнутое к подлокотнику кресла запястье – совсем как в романе чертовой мадам Дюваль…