Фьорды. Ледяное сердце

Сижу на койке прямо в куртке и ботинках и хлебаю виски. Я не была знакома с этой девушкой, я видела ее всего один раз – в лифте – и запомнила только из-за алой полоски на коже, исчезавшей под воротником.

Должна я кому-то рассказать? Нет.

Наверняка будет вскрытие, ее бросят на холодный прозекторский стол, рассекут, выпотрошат, взвесят печень и легкие, как в мясном ряду. Станут долго изучать препараты кожи под микроскопом. Вся ее куцая, несчастливая жизнь будет видна на срезах.

Что я смогу добавить к этой летописи? Ничего.

Я просидела еще какое-то время, даже задремала, ощущая в голове приятную туманность. Разбудил меня шум, донесшийся из внешнего мира. Даже не стук в дверь, а так – слабое царапанье. Все равно пришлось встать и открыть. На пороге стояла заплаканная девушка-стюард по имени Криста, она была уже в куртке, с наспех собранной сумкой, свободной рукой протянула мне листок бумаги:

– Вот.

– Что это?

– Мое заявление, я ухожу. Из начальства никого не нашла, а бросать в комнате будет совсем не хорошо. Отдайте кому-нибудь, пожалуйста, миссис Ольсен.

– Криста, ты не можешь уйти сейчас, мы посреди моря! Кругом вода!

– Сяду на катер, когда с экскурсии вернутся гости, и поеду в Осло. Ни минуты здесь больше не останусь! – Она тихонько всхлипнула. – Это я виновата, миссис Ольсен, что Марика утопла. Только я…

– Почему вдруг? Что случилось?

– Меня поставили дежурить на ночь в гостевой этаж, где собирались устраивать гулянку… гости из люксов. Так мне совсем не хотелось там появляться… ну, мне посоветовали… помогли. Вобщем, я подменилась с Марикой, она сама просила. Мы уже раньше менялись. Ей очень хорошо тогда заплатили, она так говорила. Никто ничего не заметил. Ночью никто не проверяет. Да, мы все так думали. Видите, что вышло, лгать – большой грех…

Девушка повернулась и пошла по коридору, вытирая слезы ладошкой, я бежала за нею до самой палубы, пытаясь вразумить:

– Это несчастный случай. Причем здесь ваша работа, Криста? Конечно, ты виновата, что подменилась самовольно, лишат тебя за это премии – подумаешь, большое дело. Если ты сейчас уйдешь, потеряешь все деньги, из Норвегии тебя быстро депортируют домой – у тебя транзитная виза. Успокойся! Останься!

– Нет, миссис Ольсен, я не останусь. Они страшные люди! Лучше быть нищей, чем убийцей! – Она побежала к трапу на катер, расталкивая гостей, я не смогла за нею угнаться – навстречу мне спешили возбужденные пассажиры.

Среди них выделялась мадам Дюваль: в темно-серой клетчатой накидке и шляпе с высокой тульей, на нереально высоких каблуках она выглядела как реклама круизной коллекции модного дома, а не как живой человек, вернувшийся с городской прогулки. Вместо сумочки она держала в руках айпад, которым запечатлевала окружающую действительность, пока ее спутник держал зонт, так чтобы ни одна капля влаги не свалилась на шляпу мадам. Он действительно высокий, темноволосый и спортивный, больше похожий на охранника или стриптизера из первоклассного клуба, чем на фаната дамских романов. Я вообще не представляю, как должен выглядеть мужик, который зачитывается такими книгами.

Мадам Дюваль убрала свой гаджет, затем окинула меня взглядом: от взъерошенных светлых волос до небрежно зашнурованных ботинок. Посмотрела так, словно знала. Знала, что я была там, что я видела, что я чувствовала. Знала про меня что-то такое, в чем я боюсь себе признаться…