Формари (СИ)

— Как Самсону, — пробормотал Мартин. — Создатель, он этот лириум чуть ли не столовыми ложками жрал, клянчил у тех, кто мог без него обойтись, пытался вымогать у новичков… Я сначала поверить не мог, что именно он возглавил красных храмовников: он же видел, что происходило со Станнард, и знал, что с нею стало в конце концов. Она была уже абсолютно невменяема, когда объявляла Право Уничтожения, это даже до капитана наконец дошло, хотя он всё пытался её оправдать. Но опять-таки… Самсона могло ломать так, что ему было уже всё равно, голубой, красный или зелёный в крапинку — лишь бы лириум.

Он посмотрел на меня, намывавшую стол с таким усердием, будто на нём предполагалось оперировать кого-то.

— Парню правда повезло, что его убили, Лисс, — тихо, но очень твёрдо сказал он. — Ты бы знала, сколько народу вот так сгорело у меня на глазах. Честное слово, не раз и не два уже думал, что когда начну сходить с ума, просто уеду в Орзаммар и попрошусь в Легион Мёртвых. Нажрусь перед смертью лириума до крылатых радужных нагов в глазах и погибну геройской смертью в неравном бою с порождениями Тьмы.

Я без улыбки кивнула. Это точно было лучше, чем пускать блаженные слюни или, наоборот, кидаться на фрески в часовне с мечом в руке. Обожравшийся лириума до радужных нагов рыцарь-лейтенант наверняка даже эмиссара способен размазать Святой Карой. А гномы народ практичный и слегка свихнувшегося храмовника, скорее всего, действительно примут в свой Легион. Храмовничьи умения на них не действуют; оглушить его и связать, если начнёт чудить, у них вполне хватит сил, бойцы они свирепые; а с лириумом, необходимым для Благословенных Клинков или Очищения, на Глубинных Тропах куда проще, чем наверху.

— Я слышала от гномов, что Серые Стражи в конце концов рано или поздно уходят с Легионом Мёртвых, — сказала я. — А то, что случилось в Адаманте… Какие-то неясные слухи про ложный Зов, которым их заманили. Если этот Зов так же сводит их с ума, как вас — лириум, удивительно, что кто-то вообще вступает в их орден.

— Что находятся желающие стать храмовниками, хотя возле любой часовни непременно болтаются двое-трое ветеранов, забывших собственные имена, тебя не удивляет?

— Когда в таверне к тебе подсаживается пьянчужка и начинает вдохновенно врать о том, каким искусным мастером или удачливым торговцем он был, пока злой рок, подлый соперник или змеюка-жена не разрушили его жизнь, никто ведь не думает, что любого лавочника или кузнеца ждёт в конце концов такая же судьба, — возразила я.

Я сняла фартук и перчатки, бросила их в корыто, чтобы подёнщицы отмыли их утром, проверила, все ли горелки погашены.

— Лисс, — сказал Мартин, ничего не ответив на мои слова, — ты меня к себе не подпускаешь, потому что я храмовник? Дело ведь не только в том парне, с которым тебя разлучили, правда? Было что-то ещё?

Я привычно запустила рой светляков, чтобы погасив лампы, не остаться в темноте.

— Нет, — сказала я слегка озадаченно. — Не насиловали и даже принуждать не пытались. Во-первых, сэр Брайсен не позволял ничего такого, а во-вторых, у меня самой репутация была… Думаешь, за что меня Виверной прозвали? За кроткий нрав и недолгую память на обиды? А уж когда поставки лириума стали полностью зависеть от того, смогу ли я договориться с контрабандистами, то дураков, желающих со мной поссориться, и вовсе не осталось.

— Ну, не краситься же мне в блондина в самом деле?

Я рассмеялась.

— Боюсь, коммандер не оценит твоих попыток стать похожим на него, — сказала я. — Нет, Мартин, дело вообще не в тебе. Слишком много было… всего. У меня теперь на душе мозоли, как на пятках — ороговело всё; что-то можно почувствовать, только поранившись до крови.

— Именно поэтому, — саркастически отозвался он, — ты, как я понимаю, фактически содержала остатки Круга, нанявшись к бандюгам. И свои кровные заплатила ушлому мерзавцу, чтобы переправил в безопасное место девчонку, и до сих пор не можешь простить себя за то, что не отправила туда же и мальчишку. Чёрствая, бездушная, глухая к чужим бедам ферелденская сука, да-да. Создатель! А кто в лаборатории пропадает чуть ли не до полуночи, готовя лекарства? Не смеши меня, Лисс. Ты просто боишься, верно? Новых отношений, новых потерь, новой боли. И Вернона поэтому не хочешь брать учеником — а вдруг ты и его не сможешь защитить?

Он вглядывался в моё закаменевшее лицо, но я молчала. Молчала, честно говоря, потому что просто боялась открыть рот. Куда меня понесёт, чего я наговорю, сорвусь ли в истерику или просто разревусь, как девчонка — предсказать было невозможно, поэтому я просто помалкивала.

— Лисс, — Мартин взял меня за руку и легонько сжал пальцы, царапая мозолями свежий ожог, — просто знай, что я рядом, ладно? И лириум тут вовсе ни при чём.

========== Глава восьмая ==========

«Магия призвана служить людям, а не править ими.

Злы и испорчены те,

Кто принял дар его

И обратил против детей Его.

Да будут названы они Малефикары, проклятые.

Да не найдут они покоя в мире

И за его пределами.»

— Преображений 1:2