— Вы хотите использовать меня в своих целях?!
— Да, Лев Николаевич, хочу, — не стал отрицать очевидное ангел. — Но поверьте мне, не я а что-то или кто-то, упорно подсказывает мне, что эта встреча должна многое прояснить для всех нас.
— Право слово, вы ставите меня в неловкое положение, — начал сдавать позиции Гумилев.
— Я в этом положении нахожусь уже 4000 лет, — пробормотал собеседник.
— Я даже не знаю, что и дарить жениху с невестой, — с укором сказал ученый.
— Да, Боже мой, — едва не прорычал Захария. — Подарите женщине цветы, а мужчине, мундштук нормальный, а то он всю домашнюю обстановку попортил своими «козьими ножками».
— Ладно. Обождите, я скоро.
— Хорошо, но вы там скоренько давайте. Запомните адрес: Клубничный проезд-27, 5-я просека. Я жду вас на перекрестке у телепорта.
Поговорив с Гумилевым, набрал номер Эзопа, который у него хранился еще со времен прошлых посещений его заведения.
— Эзоп, дружище! — воззвал он к нему, как только прекратились длинные гудки. — Не задавай глупых вопросов, а бросай все, хватай кувшин самого лучшего вина и дуй ко мне!
— А что случилось?
— Некогда объяснять, но дело очень важное, хоть и не формальное. К тому же ты знаешь, что у меня нет привычки, отвлекать по пустякам, — заявил ангел, тем самым развеивая последние сомнения ресторатора.
— Говори адрес.
Обрадовавшись, что хотя бы этого не пришлось долго уговаривать и объяснять что к чему, Захария назвал адрес. Несмотря на хромоту, Эзоп прибыл на место уже через пять минут, держа в руках громадную амфору литров на двенадцать. Захария, чтобы облегчить ношу приятелю, перехватил ее из рук, порядком уморившегося ресторатора, и взвалил ее себе на могучие плечи.
— Заведение закрыл? — спросил он у философа.
— Зачем? Я открыл погреб и сказал клиентам, что сегодня у нас день самообслуживания. Деньги пусть оставляют на стойке, — флегматично доложил он.
— А с меня, сколько за кувшин? — полюбопытствовал Захария.
— Сам сказал, чтобы я брал лучшее. Дорогое. Критское. Сорок восемь райалов. Ангел кивнул и свободной рукой полез в кошелек, висящий на поясе, откуда достал 50-ти райаловую купюру. Эзоп в этот раз не противился и без лишних слов взял деньги.
— Сдачи с собой нет, запишу, как переплату, — без тени юмора сообщил он.
Немного погодя, с пышным букетом белых роз появился и Гумилев. Кивнув Эзопу, напустился на ангела с упреками:
— Вы авантюрист, молодой человек! Но не это странное.
— А что? — потупил виноватый взор ангел.
— Странность заключается в том, что я почему-то вынужден подчиняться вашим безумным прихотям! — воскликнул ученый, потрясая букетом перед носом у «молодого человека», как тореро перед носом быка.
— Вы, Лев Николаевич, уж лучше доверьтесь и подчинитесь его безумствам, оно, ей-ей, того стоит, — засмеялся Эзоп.
— Так, — не слушая упреков ученого, распорядился ангел, — все в сборе? Тогда идемте быстрее. По дороге дам все необходимые пояснения.
Скорым шагом троица направилась вглубь улочки. Эзоп, несмотря на увечье, не отставал. Уже подходя к участку, спутники заметили суматоху и крики во дворе. Опасаясь нежелательного развития событий, Захария поспешил к дому. Опасения оказались напрасными. Суматоха и крики объяснялись тем, что архангелу в парадном облачении было тесновато в доме, поэтому стол из гостиной решили вытащить во двор, благо погода была хорошая, но упрямый предмет мебели не желал пролезать в узкий проем двери. Гавриил с Гермогеном так и эдак прилаживались, но ничего не получалось, а основной шум создавал громоподобный глас Олимпиады Дормидонтовны, руководящей этим процессом. Скинув с плеч амфору, Захария отстранил порядком запыхавшегося патриарха, велев тому не теряя времени, провести беседу с женихом по поводу возникших проблем. Сам же присел на корточки и заглянул под стол. Как он и предполагал, ножки стола были привинчены к столешнице болтами с «барашками». Пока он их откручивал, слышал, как за спиной, подошедшие знакомились с остальными гостями. Женщины гремели посудой на кухне.
— Тебе помочь? — спросила Ирия, возникая за его спиной.
— Не надо. А почему у тебя комтор отключен? Я тебе звонил.