Формула Бога. Восхождение

— Ну что? Опять совещались? И чего совещаться?! Все равно ни о чем так и не договоритесь! Оставили бы вы их в покое! Чай сами разберутся, как им жить…

Все еще не растерявшая женской красоты и природного обаяния провинциальной жительницы она по-прежнему без остатка отдавала сыну свою доселе нерастраченную любовь, поэтому изо всех сил считала для себя необходимым быть в курсе всех событий сопровождавших ее «ненаглядную кровиночку». Эта забота порой тяготила его, особенно если проявлялась на публике, но к которой он уже за свои годы привык и считал неотъемлемым атрибутом своей холостяцкой жизни, находя в этом иногда и свои приятные моменты. Войдя на кухню усевшись за стол, как следует, наперчил наваристый от третьего разогрева суп.

— А ты, мам? — спросил он, указывая глазами на кастрюлю.

— Да что ты, сынок?! Я пока варила, да разогревала, помаленьку уже и наелась.

— Нет-нет! — не согласился с ней сын. — Так дело не пойдет! Раз обедать — так вместе! А то, что же получится, я буду есть, а ты смотреть?! Наливай и себе!

— Ну, разве, что половину половничка за компанию, — смущаясь, проговорила она, тронутая заботой сына и плеснула себе немного в тарелку.

Ему всегда нравилась материна стряпня, поэтому он целиком и полностью отдался процессу поглощения пищи. Мать же не столько ела, сколько продолжала изливать на сына потоки слов, казалось порой вовсе лишенных какого бы то ни смысла, часто перескакивая с одной темы на другую. Он почти не обращал внимания на материнское щебетание, лишь кивая и иногда поддакивая через примерно равные промежутки времени, чтобы создать о себе впечатление внимательно слушающего. За три с лишним тысячи лет совместного проживания, сына с матерью, они достаточно хорошо изучили манеры и повадки друг друга. Она, например, хорошо знала, что выспрашивать сына о чем либо «по горячим следам» не имеет смысла, он в лучшем случае, просто отделается парой ничего не значащих фраз и замкнется в себе. Зато стоит только проявить терпение и обождать допросом, как он сам, без всякого к тому побуждения, расскажет и о проблемах, и о заботах. Он в свою очередь тоже хорошо изучил свою мать, поэтому прекрасно знал, что ей для беседы не нужен собеседник как таковой, ей достаточно всего лишь его присутствия, чтобы было кому выговориться, рассказать о новостях на работе и дворовых сплетнях. Правда, он не переставал удивляться ее неиссякаемой энергии, работая диспетчером пассажирского терминала «Космопорта» и не испытывая недостатка в общении, она еще ухитрялась принести и домой заряд нерастраченной энергии.

Вот и сейчас ее воркованье не слишком-то заинтересовало его, занятого анализом только что окончившегося совещания. Он и дальше бы не обращал внимания на речи матери, механически кивая и поддакивая как всегда, если бы не уловил краем уха настойчиво-вопрошающие нотки в ее голосе.

— А, что!? — встрепенулся он, все еще не доходя до смысла ее речей.

— Да ты меня не слушаешь совсем! — тоном обидчивого ребенка заявила она, что было ей в общем-то не свойственно до сих пор.

— Слушаю-слушаю! Просто отвлекся немного, уж больно суп хорош! — сказал он, ловко вывернувшись, вовремя сделав удачный комплимент.

Мать сразу зарумянилась от сыновней похвалы:

— Давай я тебе добавки налью! — тут же дернулась она к еще не остывшей кастрюле.

— Не-не, а то места для холодца не останется! — возразил он, улыбаясь. — Так, что ты там говорила про соседку?

— Я говорю, — с энтузиазмом подхватила она, — что у нашей соседки из второго подъезда — бабки Эфанды, внучка из деревни еще в прошлом году приехала в институт архитектуры поступать. Помнишь ее?

— Неа, — почти не задумываясь, ответил он. — И что с ней?

— Да, ничего, просто говорю, что она уже на второй курс перешла. Я вон, утром, когда выходила, смотрю, она бежит. «Здравствуйте, — говорит, — тетя Алфея! Как вы!? Как сынок ваш?!». А сама вся из себя ладная такая. Крепенькая, да румяненькая, а уж улыбнется, так прямо солнышком засветит! Вот, что значит деревенская порода, а не то, что городские нынче — сухоядение одно!

— Ну да, — не стал спорить он с матерью, чуя подспудно, куда та клонит, — солнце, свежий воздух, природа кругом натуральная, от чего бы и не быть крепкой, да румяной?

— Вот и я том! — радостно закивала мать. — А уж до чего вежливая, да ласковая! Никогда не пройдет мимо, чтобы не поздороваться. И все о тебе норовит спросить: как ты, да что там у тебя. Где только и высмотрела тебя?! Ты же у меня нигде и не бываешь. Дом — работа, работа — дом.

И тут только он припомнил, что несколько раз встречался с этой всегда улыбающейся и действительно симпатичной девушкой. Один раз даже как-то помог ей донести да квартиры полные сумки чего-то тяжелого. Девушка и впрямь была всем хороша, но, по мнению Господя не слишком серьезна, да и молода. А с молодыми, с некоторых пор он как-то опасался завязывать далеко идущие отношения. А если сказать еще честнее, то вообще старался избегать отношений с женским полом. Еще не до конца зажили прежние раны.